Времена, как известно, не выбирают... Николай Рыжков возглавил Совмин СССР в трудные годы, когда страна была на распутье, не зная, «куда ж нам плыть». Человек с колоссальным опытом, генеральный директор крупнейшего машиностроительного завода, он до последнего был на хозяйстве в огромном и уже рушащемся государстве. Можно ли было предотвратить распад, сохранить за Россией Крым, уберечь народ от экспериментов ельцинских младореформаторов — об этом с последним председателем Совета Министров СССР беседует Александр Саргин.
Гибель империи
В советские времена в руководстве страны было много выходцев с Украины. Вот и вы, Николай Иванович, родились в Донецкой области...
— Честно говоря, я не считаю Донбасс Украиной. Географически — да. Так получилось, что этот регион там оказался. Но ведь Донбасс расчленен: примерно две трети его находится на территории Украины и одна треть — на территории Ростовской области. Не знаю, как сейчас, но в не столь давние советские времена русских там было примерно 75%, если не 80, и очень мало украинцев. Донбасс вообще-то русский. Мы даже не очень задумывались, что это Украина.
Но сейчас Украина и Россия — два независимых государства…
— Украина всегда была в составе России. Как таковой Украины ведь вообще не было, а во время советской власти была Украинская Советская Социалистическая Республика. Так получилось, что мы в своей стране проходим через пограничников, через таможенников. Нам говорят, что вот это — Украина, а это — Россия. В голове не укладывается! Мы родились, жили и работали в едином государстве. И взять его и так расчленить...
Был и Крым...
— Ну, Крым — это особая статья. Думаю, Никита Сергеевич был в каком-то особом состоянии, когда отдавал Крым. Кстати, Борис Николаевич тоже. Когда они собрались в 1990 году в Беловежье, то, если бы были нормальными, а не пьяными в дым, он бы прежде подумал...
Я где-то читал, что, наоборот, они были трезвые, что более удивительно для принятия такого решения.
— Почему трезвые? Все прекрасно знают, что это не так. Ведь они пили за каждую строчку, и по этому вопросу уже много написано. Я читал многие материалы, в том числе и Кравчука, который тогда был у власти. Он ведь откровенно говорил: мы, мол, что Ельцин поставит вопрос о Севастополе и Крыме. И, насколько я понимаю, они считали, что во имя самостийности Украины Севастополем придется поступиться, придется его отдать. Но Ельцин этот вопрос не поставил, и они облегченно вздохнули. А ведь Ельцин обязан был поставить этот вопрос! Ну, ладно, Хрущев тогда неправильно поступил, но ведь в то время мы были одной страной, и это было не очень болезненно. А вот когда мы стали разными государствами... Крым всю жизнь был российским, а Севастополь имел особый статус. Это не я придумал, статус особого союзного подчинения Севастополю предоставил Сталин после войны. Есть документы — их, кстати, никто и не подумал отменить. Очень многие или кривят душой, или действительно не знают.
Какова, на ваш взгляд, главная причина развала СССР — уступчивость Горбачева, его неумение противостоять Западу, беловежский сговор или действительно некие объективные обстоятельства, запустившие необратимый процесс?
— За эти двадцать лет много приведено всевозможных доводов и оправданий. Вот кто-то по незнанию или по недомыслию говорит: «Римская Империя рассыпалась, Австро-Венгрия рассыпалась, Великобритания рассыпалась...» Мол, такова судьба империй, рано или поздно все они распадаются. Тогда у меня возникает вопрос: а разве США не империя? Просто эта страна только называется по-другому. У них 50 штатов, но на самом деле это такие же республики, как и 15 республик бывшего СССР. И попробуйте в разговоре с американским президентом или с каким-то другим политиком сказать, что рано или поздно они рассыплются. Такой крик поднимется!
Но СССР был разделен на республики по национальному признаку, оказалось, что это мина замедленного действия! В США другой подход.
— Да, это мина! Я задавался вопросом: почему Ленин так поступил? Не глупый же мужик был и прекрасно все понимал, но пошел по этому пути. Сталин же настаивал на административном делении. Кстати, то же самое предлагает сейчас Жириновский, говорит: никаких там Калмыкий, Татарий… Просто есть Казанская область или какая-то другая…
Думаю, Ленин был уверен, что ничего такого не произойдет, потому что после
гражданской войны осталась одна партия — ВКП(б), потом КПСС. Партия жила и работала по принципу демократического централизма, только сверху до низу, и это было записано во всех уставах. Ленин прекрасно понимал, что, например, от первичной партийной организации Украины до центрального аппарата в Москве все вертикально выстроено. И партия не считалась ни с чем, ни с какими административными или там национально-географическими делениями. Он понимал, что партия будет держать страну. И этот скрепляющий фактор мыслился более сильным, более приоритетным, что ли, чем «право наций на самоопределение»
Но объективно СССР был не жилец?
— Я абсолютно другого мнения. СССР — это монолитное единое государство. Да, были союзные республики, но была и политика в отношении союзных республик. Была партия, и она все держала в руках: Украина, учти, по партийной линии ты подчиняешься Москве и попробуй что-то сделай! И, конечно, была другая кадровая политика. У меня в Грузии вторым секретарем был мой товарищ, ныне уже покойный. Во главе республики всегда стоял человек титульной национальности, а вторым секретарем всегда был выдвиженец Москвы, центра. И когда в 1986 году сделали глупость и поставили во главе Казахстана русского — Геннадия Васильевича Колбина (мы с ним жили и работали на Урале), то случились большие неприятности: митинги, молодежь бесчинствовала. Я считаю, что это была ошибка руководства. По-моему, его тогда Лигачев протащил, думая, что раз там большинство русских и немцев, то зачем тогда во главе ставить казаха... Вот это и выстрелило. Кстати, это был первый выстрел во время перестройки. И Грузия, и Прибалтика были уже потом, и никакого Ельцина еще не было.
Вот придет мессия
Гайдар в своей книге писал о том, что в определенный момент Горбачев начал брать политически связанные кредиты. То есть демонтаж системы в обмен на определенные преференции. Насколько, по-вашему, это был важный момент?
— Я не знаю, корректна ли вообще такая формулировка, что Горбачев взял деньги для того, чтобы разрушить Советский Союз. Думаю, что такого не было. Конечно, были какие-то частные договоренности — например, тот же вывод войск из ГДР… Но ведь сначала было политическое решение их выводить, а потом, так сказать, включились и финансовые механизмы. Кстати, они за живот схватились, когда узнали сумму, которую мы им предъявили за объединение Германии, настолько она была мизерна. Я сейчас не помню, по-моему, 16 миллиардов долларов… Да, нам заплатили деньги, но если учесть, какие затраты мы понесли, какие транспортные расходы... Когда все это начиналось, я говорил с министром обороны Язовым. Он очень сетовал, что часть войск, техники и людей мы были вынуждены вывозить морским транспортом, потому что было невыгодно гнать эшелоны через ГДР и особенно через Польшу. Там такие расценки за каждую ось железнодорожного вагона, что никаких денег не хватало!
Но, знаете, при всем моем неуважении к Горбачеву, к тому, что он натворил, у меня в душе все-таки в какой-то степени теплится надежда, какая-то маленькая уверенность, что он не ставил вопрос о разрушении страны. Он ставил вопрос об объединении Германии, о разоружении, о диалоге с Западом…
Насколько критичной была ситуация? Предотвратить распад было невозможно?
— Сначала она не была критичной. Но ее сделали такой. Я в 1990 году не сходил с трибуны и говорил: «Что же вы делаете? Остановитесь!» Страна в 1990 году уже пошла в разнос, и к следующему году мы абсолютно не были готовы. У нас же все было взаимосвязано, а Украина говорит: мол, дайте нам новую технику, но взамен ничего не предлагает… При таком бардаке, который был в 1990 году, трудно было вообще что-то ожидать. В августе Горбачев вернулся из отпуска с юга, и я попросил его о встрече. Он принял меня и всех моих заместителей. Я сказал, что страна уже сегодня не управляемая, и никто никого не слушает. Ельцин говорит: «Отдайте мне золото, отдайте мне валюту, и никаких налогов я платить не буду». Он же придумал одноканальные налоги, то есть собирает все, а потом говорит, мол, вот, для культуры я вам дам кусочек, для обороны дам кусочек... Кстати, сегодня есть два канала — региональный и федеральный. Потом мы подготовили короткое решение, что на 1991 год бюджет формируется по тому же принципу, что и все предыдущие годы. Господи, как меня тогда колотили — живого места на мне не осталось! Чего только не было!
Вместо того чтобы разобраться, вытащили программу «500 дней» и начали ее мусолить. Я говорю: послушайте, ну что вы говорите о 500 днях, когда как-то надо жить сегодня и завтра!?
Геращенко как-то рассказывал, что Явлинский эту программу у Абалкина позаимствовал. Там было не 500 дней, а 400 пошаговых решений…
— Это чепуха! О какой экономике можно было говорить в 1990 году, когда, по сути, все вышло из под контроля? А вообще, я много думал о всех этих реформах, которые проходили, например, в том же Китае в 1979 году, в других странах. Везде они проводились при сильной власти. Мы все затеяли правильно и начали заниматься экономикой. И перестройка была провозглашена для модернизации экономики. Это потом через пару лет сказали, что экономики мало, что надо менять политическую и государственную систему. Я считаю, что Горбачев просто поддался Западу, который хвалил его, говорил что он мессия, Горби, Горби... А Яковлев был серый кардинал.
Похоже, Горби до сих пор верит в то, что он мессия…
— Он считал, что спустился откуда-то через 2000 лет после Иисуса Христа, вот и решил все сделать. Я вспоминаю беседу с Тэтчер, с которой во время ее визита, вот как сейчас с вами, мы сидели один на один. Она мне говорила: «Господин Рыжков, вы делаете большую глупость!» Спрашиваю, какую? «Горбачев хочет ликвидировать атомное оружие...» Мы действительно в какой-то степени наивно думали, что накопились слишком большие запасы, и что мир может грохнуться. Она тогда сказала: «Господин Рыжков, вы напрасно это делаете. Поймите, только благодаря атомному оружию у нас нет мировой войны». И когда я задумался над ее словами, то осознал, насколько она права. Все прекрасно понимают, что никто первый кнопку не нажмет, но все знают, что такая кнопка есть. Есть чемоданчик, есть кнопка, есть ракеты (правда, их потом Ельцин перенацелил черт знает куда!).
Кстати, Тэтчер потом в своих воспоминаниях говорила, что когда в очередной раз приехал Горбачев, вытащил карту, показал ракетные точки и рассказал, как будут ракеты нацелены, они были просто в шоке! Они никогда бы не поверили и считали, что это провокация. Ведь не может глава государства раскрыть все свои карты перед другой страной!
При всем, что он натворил, я все-таки думаю, что его главная отрицательная роль в том, что он своими действиями (не в один момент, это продолжалось несколько лет) привел к тому, что процесс стал необратимым.
Русский с китайцем...
Вы жалеете, что мы не пошли по китайскому пути?
— Жалею. Спустя лет пять после отставки меня несколько раз приглашал председатель правительства Китая Ли Пэн, и в конце концов я полетел туда. Мне организовали поездку по стране, я много беседовал с ним. Хотя я был уже в отставке, а он был действующий премьер. Он говорил по-русски, потому что учился у нас в институте энергетики. Он говорил: «Николай Иванович, мы с вами встречались в 1990 году. Вы мне рассказывали о том, как смотрите на перспективы модернизации экономики. Но она же должна была идти примерно по нашему пути…» Я отвечал: «Не совсем так. У вас своя почва, у нас своя. Но по некоторым принципиальным положениям — да, экономики похожи». И премьер Китая спросил: «Так почему вы не пошли по этому пути и вильнули непонятно куда?» Так вот я и сейчас считаю, что надо было идти по пути типа китайского, и была бы совершенно другая картина.
Но сначала у вас с Горбачевым было полное взаимопонимание?
— Нет, не было. Он был недоволен, что я занимаю свою четкую позицию. У нас в отношениях не было теплоты. Но до 1987 года я его искренне поддерживал, потому что полагал, что он может многое сделать для страны.
А ведь на Политбюро были битвы. Я читал, чуть не до мата доходило…
— И до визга, и до мата. Когда по моей просьбе, даже по моему требованию на Политбюро поставили вопрос об антиалкогольной кампании. Ведь тогда мы увидели, что с алкогольными делами творится что-то невероятное! Я дважды или трижды просил Михаила Сергеевича рассмотреть на Политбюро этот вопрос, который обострился дальше некуда. С одной стороны, люди страшно недовольны — очереди, давка. С другой — Соломенцев и Лигачев наказывают моих министров из-за того, что, допустим, в этом месяце коньяка на 1% больше продали, чем в прошлом. А ведь мы теряли огромнейшие деньги. Горбачев говорил, хорошо, хорошо, разберемся, а сам ничего не делал.
А потом были бои, когда вы были против шокового отпуска цен, и после этого вы решили уйти…
— У моего ухода было две причины. Во-первых, я понимал, что побеждает программа «500 дней». То есть та точка зрения, которая предполагала шоковую терапию, те доводы. Помню, я говорил кому-то из команды младореформаторов: «Что ты творишь? Ведь погибнут же люди!» А он отвечает: «Ничего, пусть прыгают. Кто-то разобьет голову об асфальт, а кто-то и в воду попадет». Его не волновало, что страна будет разбивать голову. В начале декабря, за три недели до съезда народных депутатов, я заявил, что больше работать не буду и что после съезда ухожу в отставку. Я категорически не приемлю то, что Горбачев собирается делать. Это будет страшно для страны. Страна не готова к этому! 90-е годы все показали…
А вторая причина — это разрушение страны. Я говорил всем: «Остановитесь, нельзя, имея такие сепаратистские устремления, не давать им оценки!» Так называемая демократия и гласность и привели ко всему этому. Один на один я говорил Горбачеву: «Мы же рассыплем страну!» А он мне, мол, вот, Николай Иванович, ты всегда нагнетаешь.
Гайдар впереди
Сейчас сторонники Гайдара говорят, что он спас страну от угрозы голода, хаоса, гражданской войны...
— Тогда пришли люди, которые абсолютно не понимали и не знали страну. Гайдар работал в журнале «Коммунист», в газете «Правда». Нечаев работал в каком-то институте или в лаборатории, Чубайс, не знаю, где работал, еще Шохин, Авен... Шесть человек там было, и они не проходили никакую — ни заводскую, ни государственную, ни территориальную работу в республиках или областях! И здесь в Москве они не занимали государственных постов. То есть они были абсолютно далеки от реальной экономики. Да, они начитались книг, а американцы приезжали сюда, десятки каких-то людей ходили в джинсах и командовали, мол, делай так и так, ввели ваучеры и прочую чепуху. Эти люди, младореформаторы, не имели права всем эти заниматься. Да, Ельцину надо было кого-то набрать, да, у него и не было выхода. Но надо было звать нас (не меня персонально, а людей, которые понимали что к чему), а он не хотел. Это политика…
И мы пошли по польскому пути...
— Еще в 1987 году мы перессорились с Горбачевым — как раз по вопросу дальнейшего развития экономики. Он предлагал начиная с 1988 года делать то, что сделал Гайдар со 2 января 1992 года: отпустить цены, убрать планирование и т.д. Мы тогда очень серьезно поговорили. Я сказал: «Или вы принимаете нашу концепцию постепенного перехода, или я ухожу, не буду работать, а вы делайте, что хотите. Это же будет страшный вред для государства!» Тогда Горбачев согласился, но ведь Гайдар потом сделал это!
Сейчас ему в ВШЭ поставили памятник. Вы бы поставили Гайдару памятник?
— Ему? Нет, конечно. Он же разорил страну и людей, и что теперь? Радоваться той теории, которую он взял на вооружение и которая действовала эти 15 лет? Чего они дурака валяют, спасителя из него делают? По шесть месяцев пенсионерам не давали денег, пенсионеры в помойки залезли!.. И сегодня говорят, что он страну спас!? Да они вместе с Ельциным унизили страну, опустили, как блатные говорят.
Ваши недоброжелатели критикуют вас за то, что вы сделали лазейку для кооперативов и частной собственности в 1988 году. Вы сейчас об этом не жалеете?
— Я прекрасно все помню и сейчас считаю, что это надо было сделать. Другой разговор, что изначально закладывалась одна идея, а потом появился съезд народных депутатов и новый Верховный совет, появились совершенно другие люди и повели в другую сторону. Прежде чем принимать такое решение, мы же не просто с чистого листа начинали. У нас богатая мощная страна, мощная экономика. Я ее всегда представлял как такие валуны-пирамиды — это металлургия, это машиностроение, это военно-промышленный комплекс, это химия… А вот между ними — пустоты, и их-то должны были заполнить товары народного потребления, то, что надо народу. Народ в войну, после войны скрепя сердце с бытовыми лишениями мирился. Но наступил момент, когда надо было жить по-другому. Я считал, что при помощи кооперации мы сможем заполнить эти ниши, а вот тяжелая промышленность никогда не сможет этого сделать. Это было нашей задачей, и мы именно под нее проводили закон. Но в 1989—1990 годах крикуны кооперацию распространили и дали возможность создавать кооперативы прямо на заводах. Тут продукцию делает завод, государство, а там — кооператив, и получался полный дисбаланс. А финансовая сторона этого вопроса? Нет, идея-то была правильная. Конечно, можно критиковать и спрашивать, зачем мы переходили на рыночные отношения? Но мы всегда говорили, что нужно государственное регулирование! Мы прекрасно понимали, изучали французский и английский опыт, и там везде примерно 50% — это государственные предприятия. И мы считали, что должно быть примерно столько же. Военно-промышленный комплекс, тяжелая промышленность должны остаться в руках государства. Все остальное можно было отдавать акционерным обществам, частым компаниям и пр. Оттого что, допустим, мастерская по ремонту обуви будет частной, страна придет в критическое состояние? Нет, ничего не случится. Это нормальное явление.
Помните, Собчак назвал вас плачущим большевиком?
— Неужели вы верите, что генеральный директор «Уралмаша», у которого было 52 тысячи работников (из них на головном заводе 43 тысячи и 9 тысяч на филиалах), при котором был соцгород с населением 200 тысяч человек, где были школы, больницы, транспорт, 50 заводских столовых... Неужели вы думаете, что на таком заводе может работать «тряпка»? Боже упаси, это же просто недопустимо! Да, может быть, я не самодур. Я был очень требователен и к себе, и к людям, но был и доброжелательным, когда надо.
Так вот, если Собчак увидел, как после землетрясения в Спитаке, куда я приехал, женщина в черном обняла меня где-то в горах, а у меня навернулись слезы, — это что, моральное преступление? Ну и сам-то он кто после этого?
Запад потирает руки
Вы уральца Ельцина знали давно. С течением времени ваше отношение к нему менялось?
— Он всегда был один и тот же. Только потом стал больше пить. Понимаете, этот человек был очень сильным в разрушении. И не только в Москве, не только в столичной партийной организации, когда он тут бесчинствовал, и люди прыгали с этажей. Везде, где бы он ни работал, он все разрушал. Хотя по образованию он строитель, и, казалось, должен быть созидателем. Но как раз в созидании он был абсолютно слабым, не понимал механизмов действия. Вот так и со страной: у меня такое ощущение, что ему упала эта власть, и он не знал, что с ней делать. Метался туда-сюда, нашел этого Гайдара...
Их два человека — он и Горбачев. И одному, и другому была противопоказана большая власть. Эта была наша ошибка, и моя в том числе. Я ведь тоже Горбачева поддерживал, когда он приходил к власти в 1985 году. И другие поддерживали, а его нельзя было ставить, потому что он для этого просто не приспособлен! Вот если бы в стране была должность проповедника, то он бы прекрасно справился! Он бы часами говорил, говорил… А управлять, планомерно и взвешено вести страну... Он очень импульсивный, неорганизованный. И Ельцину тоже противопоказана большая власть, правда, по другим причинам: он разрушитель.
Возможна ли в каком-либо виде реинтеграция? Ну ладно, прибалты, с ними все ясно, хотя за бензином к нам ездят. Но другие республики — Казахстан, Украина, Белоруссия… Мы ж соседи.
— С прибалтами, я думаю, действительно бесполезно. Это такой народ — всегда будут у кого-то под крылом. Были у нас под крылом, сосали нас, сколько могли, в лаптях ходили, а потом стали нормальными. Сегодня у них американцы и Запад, то есть они всегда были у кого-то в пристяжке, и нам бесполезно с ними дальше вести разговоры. А вот все остальные... Мое личное мнение, что воссоздать Советский Союз в той форме, в которой он был, сегодня нереально, даже если б я очень этого хотел. Это будет война между республиками. Конечно, надо что-то делать, и так оставлять нельзя. Надо создать что-то близкое к Европейскому союзу. Каждая страна там вроде самостоятельная — те же Франция, Бельгия, Германия, но есть общие принципы, по которым они живут. Например, 40 с лишним лет, как они создали единую организацию по углю и стали. Теперь, шаг за шагом, они дошли до единой валюты. Они не сидят на месте, у них есть парламент, принимаются какие-то решения. Да, это занудное дело, нужно согласие всех членов... Но при самостоятельных государствах они проводят единую политику.
Мы же разбежались в разные стороны, и никто у нас не пробует проводить единой политики. В СНГ, которому скоро будет 18 лет, у нас есть только какие-то общие принципы, и все. Кравчук и все остальные, создавая СНГ, по сути дела, создали клуб для бракоразводов. Они страшно боялись какой-то наднациональной структуры. Того, что есть в Европе — парламента, исполнительной власти. Они страшно боялись: мол, вы нас ущемите, подавите и т.п. Я не говорю, что надо один к одному повторять путь Европы. Но с учетом специфики надо бы нечто подобное сделать. Но есть одно «но». Там Турция в одну сторону тянет, Германия — в другую. И нас растаскивают эти республики, поэтому они не видят необходимости группироваться. Есть грубая, но правильная поговорка: «Пока жареный петух не клюнет в одно место, ничего не будет». Если этот петушок по какому-нибудь поводу клюнет, то все придут и скажут: «Давайте жить вместе. Отдельно невозможно». Но что это будет за петух, когда он клюнет, неизвестно.
А Запад потирает руки: как хорошо, у России конфликт с Грузией! Что нам сейчас осталось — только нефтяная труба?
— К сожалению, да, газ, труба. Мы об этом давно говорили, когда появились большие деньги за счет дико взлетевших цен. Надо, конечно, было вкладывать в перерабатывающую промышленность, в реальный сектор экономики. Понимаю, эти деньги спасли страну от кризиса. Но я не думаю, что их специально берегли для этого. Кто думал, что он разразится? Кстати, ученые знали, давно предупреждали… Надо было эти деньги не держать на Западе в Америке под 2%, а вкладывать здесь! Надо дороги строить, давать льготные кредиты для заводов, на модернизацию, чтобы меняли оборудование… Я с содроганием думаю, зачем нам вступать в ВТО, и что будет, когда мы туда вступим? Это будет что-то невероятное для нас! Это кончится тем, что у нас налево и направо будут закрываться предприятия. Текстильная промышленность не выдержит, легкая промышленность тоже и т.д. Да, действительно надо модернизировать. Но не в целом страну, а конкретно.
Долго ли еще протянет советское оборудование?
— Давайте займемся арифметикой. Сегодня у нас 70% устаревшего оборудования. Вот и считайте. Мы еще продержимся несколько лет. Оно уже сегодня не годится. Для внутреннего потребления мы еще что-то делаем. Но конкурировать на серьезном мировом уровне мы уже не в состоянии..
ДОСЬЕ
Николай Иванович Рыжков. Родился 28.09.1929 года на Украине, в селе Дылеевка Донецкой области, в семье рабочего. Окончил Краматорский машиностроительный техникум и Уральский политехнический институт. С 1950 года работал на Уральском машиностроительном заводе им. Серго Орджоникидзе (ныне ПО «Уралмаш») в должности мастера, затем начальника пролта, начальника цеха, главного технолога по сварке, главного инженера, генерального директора. С 1975 года — первый заместитель министра тяжелого и транспортного машиностроения СССР. В 1985—1990 годах — член Политбюро ЦК КПСС, председатель Совмина СССР. В 1991 году баллотировался на должность президента РСФСР и набрал более 15% голосов, заняв второе место после Ельцина. С 2003 года — представитель администрации Белгородской области в Совете Федерации Федерального собрания РФ. Женат, есть дочь, а также внук и внучка.
В интервью Л. Радзиховскому (в газете «Новый Взгляд», 1992) Рыжков вспоминал:
В ноябре 82-го года меня - совершенно неожиданно - избрали секретарем ЦК и Андропов ввёл меня в команду, готовившую реформы. Туда входили и Горбачёв, Долгих… Об этой работе по подготовке реформ я не жалею. Ситуация была тяжелой, кризис зрел. Мы стали разбираться с экономикой, а с этого началась перестройка в 85 году, где практически были использованы итоги того, что сделали в 83-84 годах. Не пошли бы на это - было бы ещё хуже.
(«Андропов поручил члену ПБ Горбачёву, кандидату в члены ПБ Долгих и секретарю ЦК по экономике Рыжкову тщательно изучить сложившееся в экономике положение и подготовить предложения по её реформированию», - писал Рыжков в своих мемуарах.)
В 1971 году основано производственное объединение «Уралмаш», руководить которым доверили Николаю Рыжкову. Под одной крышей объединились пять заводов и научно-исследовательский институт. Консорциум развалился во времена новой России – в 1992 году каждое предприятие отправилось в самостоятельное плавание.
После выпуска из техникума начинает карьерную дорогу Николай Рыжков. Жизнь свою он связал с Уральским машиностроительным заводом. В 1950 году он приходит на "Уралмаш", где проработает 25 лет. Начинает он сменным мастером, потом быстро продвигается по карьерной лестнице: начальник пролета, начальник цеха, главный технолог, главный инженер, генеральный директор. В 40 лет он назначен руководителем предприятия союзного значения. Таких высот удается достигнуть очень немногим, и это свидетельствует о незаурядных способностях Николая Рыжкова.
Николай появился на свет 28 сентября 1929 года на Донбассе – в посёлке Дылеевка Донецкой области Украинской ССР. В его роду все мужчины трудились шахтёрами. Дедушка Фёдор ещё в начале ХХ века с семьёй перебрался на Донбасс, где устроился на рудник Северный. Папа Николая, Иван Фёдорович, со своими братьями весь трудовой путь прошли на горном производстве. Младший брат Николая Евгений отслужил три года в армии, вернулся на Донбасс и тоже связал свою жизнь с шахтой, трудился на ней почти четверть века.
А вот Николая, несмотря на такую горняцкую родословную, сильно тянуло к учёбе и к авиации. Он несколько раз поступал в подготовительную школу Военно-воздушных сил (ВВС), но попытки оказались неудачными.
Рыжков Николай имел весьма непростое детство, поскольку в этот период страна только начала отходить от колоссальных и трагических последствий разрушительной Великой Отечественной войны. Разумеется, что такое положение дел вынудило парня очень быстро повзрослеть и сделать свой выбор в профессиональном плане. И потому юноша поступил в Краматорский машиностроительный техникум на факультет механики. Далее с 1953 по 1959 гг. Рыжков Николай учился в Уральском политехническом институте имени Кирова, который с успехом окончил по специальности «технология и оборудование сварочного производства».
По окончании Краматорского машиностроительного техникума Рыжков по собственной просьбе был направлен в Свердловск. С 1950 по 1975 год Николай Рыжков работал на инженерно-технических должностях на Уральском заводе тяжелого машиностроения им. Серго Орджоникидзе (ПО "Уралмаш"). С 1971 по 1975 годах он занимал должность генерального директора предприятия.
Рыжков: Во-первых, я не был в восторге от слова «перестройка». Дело в том, что слово это не новое, оно было еще у Временного правительства Керенского, но журналисты подхватили - и понеслось. Мне больше нравится определение «реформы». Сначала я был категорически за реформы, даже был одним из их инициаторов, потому что мой жизненный опыт и работа на заводе, в министерстве и ЦК партии показали, что мы исчерпали возможности той экономической модели, в которой жили до войны, в войну, после войны. Жесткая плановая система была крайне необходима - без этого мы бы немца не победили, мы никогда не восстановили бы народное хозяйство. У кого-то, конечно, забирали, но кому-то отдавали - это естественно. Но позже многие, и я в том числе, стали считать, что эта система исчерпала сама себя - она была сильно забюрократизирована. Сколько рабочих надо держать, сколько основных, сколько вспомогательных, сколько инженеров, сколько техников, подсобных работников, уборщиц? У меня 52 тысячи работающих было на заводе… Поэтому мы очень настойчиво писали, что надо что-то делать. До меня и Горбачева уже были попытки реформ, например Алексея Николаевича Косыгина (председатель Совета министров СССР с 1964 по 1980 год - прим. «Ленты.ру»), который, кстати, для своего времени неплохо поработал. То, что он делал, - это огромный прогресс, его нельзя ни в чем упрекать, и надо отдать ему должное: он был впереди своего времени. Потом еще была попытка после Косыгина - спустили на тормозах ее.
Образцом политической карьеры можно назвать жизнь Николая Ивановича Рыжкова. Он прошел все ступени карьерной лестницы и воплотил в себе образ советского политика, который, казалось, создавался специально для пропаганды советского образа жизни. Но при этом Николай Иванович всегда оставался Человеком: с эмоциями, характером, точкой зрения.
Семья и детство
В семье шахтера деревни Дылеевка Донецкой области 28 сентября 1929 года случилось прибавление - родился сын. Так на свет появился будущий премьер-министр Рыжков Николай Иванович. Ничто не предвещало столь значительной биографии, но у судьбы были на мальчика свои планы.
Детство у Николая было непростое, ведь в это время страна переживала трудные времена: индустриализация, война. Все это заставило мальчика рано повзрослеть и задуматься о приобретении полезной профессии. После школы он поступает в машиностроительный техникум, где получает специальность техника-механика. Желание достичь высокого уровня в профессии заставляет его по окончании техникума поступить в Уральский политехнический институт на отделение «оборудование и технология сварочного производства».
После выпуска из техникума начинает карьерную дорогу Николай Рыжков. Жизнь свою он связал с Уральским машиностроительным заводом. В 1950 году он приходит на "Уралмаш", где проработает 25 лет. Начинает он сменным мастером, потом быстро продвигается по карьерной лестнице: начальник пролета, начальник цеха, инженер, генеральный директор. В 40 лет он назначен руководителем предприятия союзного значения. Таких высот удается достигнуть очень немногим, и это свидетельствует о незаурядных способностях Николая Рыжкова.
Его отличает высокая работоспособность, умение брать ответственность на себя, менеджерский талант, желание проникнуть в каждую мелочь процесса, которым он управляет. В сфере он был в те времена настоящим асом; написал две монографии, несколько научных статей. За время работы на "Уралмашзаводе" Николай Рыжков был дважды награжден Государственной премией: за организацию и реализацию проекта по созданию крупнейшего блока цехов сварных машиностроительных конструкций и за разработку и внедрение в производство криволинейных установок непрерывной разливки стали.
Менеджер государственного уровня
Такой активный и перспективный руководитель не мог долго задержаться даже в должности генерального директора одного из крупнейших советских предприятий. В список кадрового резерва страны был внесен Николай Иванович Рыжков, биография которого складывалась очень успешно, и долго пребывать в списке кандидатов на высокие посты ему не пришлось. В 1975 году Николая Рыжкова назначают первым заместителем министра тяжелого и транспортного машиностроения. Через четыре года он становится первым заместителем Председателя Госплана СССР. Государственный деятель Рыжков Николай Иванович отличался принципиальностью, масштабным мышлением, прогрессивностью. Его работоспособность, опыт и знания не остались незамеченными и на этих высоких постах.
В 1982 году в стране появляется новый политик Николай Рыжков, биография которого делает очередной вираж и выносит его на самый верх. По традициям того времени Рыжков стал членом Коммунистической партии в 1956 году, это было обязательным условием для желающих делать карьеру. В 1981 году он становится членом Центрального Комитета КПСС, и, как это было типично для Николая Ивановича, начинает продвижение по ступеням карьерной лестницы. Николай Иванович говорит, что введение в ЦК стало для него неожиданностью, это событие было следствием хорошего отношения к нему Ю.В. Андропова. Сразу после назначения Рыжкова включают в комиссию по подготовке реформ. Ситуация в стране была очень тяжелая, и команда, в состав которой также входил М.С. Горбачев, должна была оценить обстановку и сформулировать предложения по ее исправлению. Чуть позже Николай Рыжков, биография которого описывает очередное восхождение, становится секретарем назначается заведующим экономическим отделом. Он очень хорошо представлял себе, как идут дела в стране, разбирался в экономических проблемах, мог представить реальный выход из кризиса. В 1985 году он становится членом Политбюро ЦК КПСС - высшего руководящего органа страны в то время.
Приход к власти М.С. Горбачева Рыжков воспринял с энтузиазмом. Он поддерживал мысль о необходимости реформ, понимая, что страна катится в пропасть, и нужно срочно что-то делать. В 1985 году Горбачев назначает его Председателем Совета министров СССР, Рыжков становится вторым человеком в стране. Как премьер-министр Николай Иванович внес огромный вклад в ликвидацию катастрофических последствий аварии в Чернобыле и Он разрабатывает экономическую часть программы горбачевской перестройки. Его положение было очень непростым: с одной стороны, либералы обвиняли его в недостатке решительности при проведении реформ, с другой - коммунисты старой закваски считали, что он предает идеалы коммунизма. В конце декабря Рыжков переносит очень тяжелый инфаркт, и Горбачев отправляет его на пенсию. Существует версия, что Рыжков претендовал на первую позицию в стране, Горбачев и удалил его из власти.
Политик нового времени
После выхода в отставку Николай Рыжков не уходит с политической арены, а баллотируется в Президенты РСФСР и становится вторым лицом государства после Ельцина. В 1995 году избирается депутатом в Государственную Думу и продержится три созыва. В 2003 году он становится членом Совета федерации, где активно работает в комитете по естественным монополиям. Он поддержал политику В. В. Путина, проголосовал за мандат президенту на применение силы на Украине. В 2014 году получает из рук Путина орден "За заслуги перед Отечеством". Вообще наград у Николая Ивановича немало. Он имеет 7 орденов, несколько медалей, неоднократно получал премии разного уровня, награжден благодарностью Президента России.
Частная жизнь
Николай Рыжков, фото которого в 90-х годах не сходило со страниц СМИ, предпочитает не говорить о своей личной жизни. Его жена Людмила Сергеевна и дочь Марина не дают интервью и не мелькают на светских мероприятиях. В редкие минуты досуга Рыжков очень много читает, любит музыку, но все же главным делом жизни называет работу.
Изучая жизнь многих политиков, можно порой сделать вывод, что для того, чтобы стать настоящим профессионалом в сфере управления государством, недостаточно быть просто грамотным специалистом. Однозначно, для эффективности своей детальности во вверенной сфере также надо быть еще и поистине неординарной личностью. Именно таким Человеком с большой буквы и является Николай Иванович Рыжков, биография которого и будет рассмотрена в данной статье.
Рождение
Будущий выдающийся политик нашей державы появился на свет в семье шахтера 28 сентября 1929 года. Произошло это в деревне под названием Дылеевка (Донецкая область, Украина). Отца нашего героя звали Иван Федорович, а мать - Александра Павловна. Само собой, что рабоче-крестьянское происхождение парня никак не предвещало ему больших перспектив в дальнейшей жизни, но судьбе было угодно сделать его очень влиятельной личностью.
Ранние годы жизни и образование
Рыжков Николай имел весьма непростое детство, поскольку в этот период страна только начала отходить от колоссальных и трагических последствий разрушительной Великой Отечественной войны. Разумеется, что такое положение дел вынудило парня очень быстро повзрослеть и сделать свой выбор в профессиональном плане. И потому юноша поступил в Краматорский машиностроительный техникум на факультет механики. Далее с 1953 по 1959 гг. Рыжков Николай учился в Уральском политехническом институте имени Кирова, который с успехом окончил по специальности «технология и оборудование сварочного производства».
Карьера рабочего
В 1950 году молодой парень начинает свой трудовой путь. Он поступает на работу на Уральский машиностроительный завод. На этом предприятии он проработал до 1975 года и смог пройти по всем ступеням иерархии. Так, он успел побывать:
- Мастером смены (1950-1951 гг.)
- Руководителем пролета (1951-1955 гг.).
- Начальником цеха (1955-1959 гг.).
- Главным технологом по сварочным работам (1959-1965 гг.).
- Генеральным директором производственного объединения (1970-1975 гг.).
Отметим, что на самый высокий пост на заводе, который в то время имел всесоюзное значение, мужчина был назначен в возрасте сорока лет. А это и свидетельствует о его очень сильном характере и действительно незаурядных способностях как руководителя.
Проекты
Николай Рыжков в бытность управляющего Уралмашем показал своим подчиненным, насколько он работоспособен и ответственен. Кроме того, он оказался настоящим асом в сварочном деле и даже написал на эту тему две монографии и определённое количество статей научного характера. Такие достижения не остались незамеченными руководством страны, и Рыжкова дважды наградили Государственной премией.
Переход на должность высокопоставленного чиновника
Спустя некоторое время Николай Рыжков, биография которого насчитывает множество интересных фактов, был зачислен в кадровый резерв государства. И надо сказать, что долго в запасе ему находиться не пришлось. Уже в 1975 году его утверждают на должности первого заместителя министра транспортного и тяжёлого машиностроения. А еще через 4 года он и вовсе оказывается на посту первого помощника Председателя Государственного плана СССР. Как государственный деятель Николай Рыжков характеризовался особой принципиальностью в решении ключевых вопросов, умением мыслить масштабно и идти в ногу с техническом прогрессом.
Работа в ЦК КПСС
Здесь следует сделать небольшое отступление: еще в 1956 году наш герой вступил в ряды Коммунистической партии, что было тогда обязательным условием для всех тех специалистов, которые планировали в перспективе занять руководящие должности. И вот в 1981 году Николай Рыжков совершает еще один переход в карьерном плане - его избирают в качестве члена Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. А в период с 22 ноября по 15 октября 1985 года он и вовсе был Секретарём этой главной в стране организации. Параллельно с этим он еще был и заведующим Экономического отдела ЦК КПСС. Также на протяжении пяти лет он входил в состав Политбюро ЦК КПСС.
Сам же политик говорит, что на столь высоких постах он оказался благодаря очень хорошему личному отношению к нему Юрия Андропова. Сразу же после вхождения в политическую элиту Рыжков начал вникать в обстановку в стране, предлагать реформы, дабы исправить тяжелое экономическое положение в государстве.
Начало правления Горбачева Николай Иванович воспринял с радостью, поскольку считал, что эта личность была способность реформировать загнивающую державу. В 1985 году Рыжков Николай - госудларственный деятель высшего ранга, ведь ему доверяют должность Председателя Совета министров СССР, что автоматически делало его вторым лицом страны. В качестве премьер-министра он сумел внести огромный вклад в минимизацию последствий аварии в Чернобыле и землетрясения в Спитаке. Именно Рыжков занимался разработкой экономической программы перестройки. За это ему доставалось от либералов, которые обвиняли его в нерешительности, и коммунистов, считающих, что Николай стал предателем и отошёл от идеалов коммунизма. В результате в декабре 1985 года политика буквально «срубил» инфаркт, и потому он был вынужден выйти на заслуженный отдых.
Новая эпоха
Но многие ошибались, думая, что Николай Рыжков окончательно ушел из политики. В 1991 году он принял решение баллотироваться на пост президента России и лишь немного уступил Ельцину. А в 1995 году он попадает в Государственную Думу, где впоследствии сможет пробыть три созыва. В 2003 году зачисляется в состав Совета Федерации. Там он занимается вопросами естественных монополий. Полностью поддерживает политику Владимира Путина.
Личная жизнь
Несмотря на то, что Николай Рыжков - председатель многих государственных структур как в прошлом, так и настоящем, он все же такой же человек, как и мы все. Об этом можно судить по его привязанностям. Так, он очень любит общаться с людьми, писать статьи, читать отечественную и зарубежную литературу, слушать музыку, смотреть хорошие фильмы. Со своей супругой Николай Иванович живет уже очень много лет. В 1956 году у них родилась дочь Марина, которая впоследствии подарила своим родителя двоих внуков.
24 мая 1990 года во время прямой трансляции из сессионного зала Верховного Совета заявил, что стоимость хлеба и прочих продуктов питания неоправданно низкая и должна быть выше, что привело к огромной панике в потребительской среде.
В декабре 1991 года был одним из инициаторов обращения к Президенту СССР, в котором говорилось о запрете роспуска государства в Беловежской пуще.
В первый день марта 2014 года во время проведения заседания Совета Федерации положительно проголосовал за выдачу разрешения президенту Путину вводить при необходимости войска в Украину. К самому же Майдану Рыжков относится крайне негативно, считая, что этот бунт привел к власти в республике националистов. И уже через две недели Николай Иванович попал в санкционный лист Европейского Союза.
За свою жизнь Рыжков успел побывать не только в политической и производственной среде, но и также поработать главой совета директоров "Тверьуниверсалбанка".
Ныне покойный оппозиционер Борис Немцов считал Николая Иванович Рыжкова превосходным руководителем любого предприятия, однако крайне отвратительным и никудышным премьер-министром.
Наш герой имеет множество государственных наград, а также является почетным жителем сразу же нескольких городов.
«Наша Версия» продолжает цикл публикаций, посвящённых известным политикам и общественным деятелям новейшей истории России. На этот раз ответить на вопросы корреспондента «Нашей Версии» согласился бывший председатель Совета министров СССР Николай Рыжков. Это удивительно, но он до сих пор помнит цены на продукты, которые были и во времена СССР, и после так называемой шоковой терапии. Например, он точно знает, во сколько раз выросла стоимость сырков, «которыми закусывали в те времена россияне».
–Николай Иванович, одни ваши коллеги и соратники уже давно на пенсии, другие разного рода фондами руководят, а то и пиццу рекламируют, а вы до сих пор востребованы. Работаете в Совете Федерации. Как вам удаётся оставаться, что называется, на плаву?
– После отставки в 1991 году я уже в органах исполнительной власти не работал. Но в 1993-м начал заниматься проблемами Прохоровского поля в Белгородской области, где в 1943 году была знаменитая танковая битва. Время было тогда тяжёлое: критиковали огульно всё наше прошлое. Но через 1,5 года мы там уже построили первую очередь мемориального комплекса. Потом мне предложили стать депутатом, и я дважды баллотировался от Белгородской области. А теперь уж скоро пять лет, как я – сенатор. Что меня подвигло? Я подумал тогда, что нельзя же всё время сидеть дома и книжки читать…
– У вас колоссальный опыт. Вы были премьер-министром такой страны… Однако на многое, наверное, после отставки пришлось пересмотреть свой взгляд?
– Я для себя сделал чёткий вывод: больше ни в какую партию вступать не буду. Это обещание, которое я себе дал и до сих пор соблюдаю. И никаких амбиций по поводу, скажем, поста президента или должности в правительстве у меня не было.
– Но вы ведь выдвигались на пост президента России в 1991 году, когда одновременно с вами на эту должность баллотировался и Борис Ельцин. И набрали 10%, и это во время бешеной популярности Бориса Николаевича.
– Так это было ещё в 1991 году, а зарок на большую политику я дал позже.
Я туда больше не ходок, но вот в парламент пошёл и делаю там максимум того, что возможно в моём положении сделать для страны. Продолжаю служить своей Родине. Мне, конечно, поступали самые разные предложения, но я их отклонял. Я не собирался бегать из одной партии в другую, хотя знаю людей, которые поменяли их за это время, наверное, штук пять. Но разве можно доверять людям, если они партии меняют как перчатки?
– Как вы теперь оцениваете время перестройки?
– Я искренне хотел, чтобы в нашей стране начали происходить перемены. Система, существовавшая с 30-х годов прошлого века, сослужила огромную службу нашему государству. Мы выиграли войну, после неё восстановили страну, создали сильнейшую индустрию и т.п. Но когда нужно было проводить изменения в нашей экономической политике, они не последовали. Косыгин в 1965 году начал реформу, и она дала определённую отдушину (я даже видел её результаты на заводе, где работал), но в начале 70-х реформа заглохла.
В ноябре 1982 года я был избран секретарём ЦК КПСС, а потом Юрий Андропов пригласил меня, Горбачёва и Долгих и произнёс такие слова: «Все говорят о реформировании. А что это такое? Написано много книжек и статей, но нет никакого государственного документа, чтобы можно было чётко представить себе направление движения». И мы начали работать над этим. Но потом Андропов умер, а Черненко уже было не до этого: он тяжело болел. И вот уже в 1985 году эту реформу и назвали перестройкой.
– То есть инициатором перестройки был Юрий Владимирович?
– Да, именно он дал толчок этим процессам. Ну а дальше вы знаете. В конце 80-х – начале 90-го года я предлагал мягкий переход к рынку. Ведь вся наша экономика и институты управления были построены в расчёте на плановую систему, а надо было переходить на рыночную, социально ориентированную, но с госрегулированием. Я полагал, что для этого понадобится не менее восьми лет, но нашлись люди, которые сказали, что можно сделать это и за 500 дней, и, к сожалению, именно им и поверили.
– Теперь, спустя годы, так и хочется спросить, не США ли тогда запустили алгоритм по разрушению нашей страны, а Горбачёв слушал советников оттуда?
– На апрельском Пленуме ЦК КПСС в 1985 году были сформулированы принципы реформирования экономики. Горбачёв обнародовал в своём докладе все те наработки, которые были сделаны ещё при Андропове. Так что, по-моему, вряд ли поначалу были какие-то советники извне, потому что мы и сами считали, что реформы надо начинать именно с экономики.
А потом, думаю, и советники нашлись. Как они советовали – напрямую или через каких-то лиц (которых мы, кстати, знаем), – не знаю, но считаю, что в нашей стране было сознательно проведено несколько таких акций, которые не только погубили перестройку, но и вообще привели к созданию неуправляемого государства.
Где бы ни проводились реформы, везде существует твёрдая государственная власть, например в том же Китае. Власть должна твёрдо держать руль, особенно в первое время.
Но ошибка, которой поддался Горбачёв, была точно навеяна из-за океана: мы ещё не закончили реформирование экономики, но уже решили менять систему государственного устройства. А в итоге просто расшатали всё государство.
– Как вы думаете, почему Горбачёва так любят на Западе, а у нас к нему, мягко говоря, противоположное отношение?
– Потому что он разрушил нашу страну. Думаете, они там не мечтали об этом? А какие решения и документы принимались ЦРУ… Они всегда и боялись, и ненавидели нас, потому что мы были сильными. Тогда был двухполярный мир. Например, они залезли во Вьетнам – мы им по рукам давали, мы залезли в Афганистан – они давали нам. Но равновесие всё-таки было.
– СССР можно было удержать от развала?
– Можно и нужно было – если бы не Горбачёв. Вот если бы ещё какое-то время прожил Андропов, хотя бы 5–10 лет, то мы бы, конечно, пошли по китайскому варианту. Но, к сожалению, бог ему не дал пожить.
– Что вы считаете достижением Горбачёва и его главной ошибкой?
– Думаю, что это наша ошибка, в том числе и моя, что мы поддержали Горбачёва. Но поймите, проходит 2,5 года, в течение которых умирают три генеральных секретаря: Брежнев, Андропов, Черненко. То есть идут одни сплошные похороны, и тут появляется человек, который нормально ходит и может говорить без бумажки. Тут, конечно, все воспрянули, потому что до него были сплошные старцы. Мы были в нём уверены, хотя, когда он говорил, подчас не понимали, о чём вообще идёт речь.
Кстати, потом я для себя сделал вывод, что Горбачёв мог бы стать очень хорошим проповедником. А вот управлять государством, где нужны мудрость, взвешенность и постепенность, он, конечно, не мог. Нельзя же постоянно дёргать страну, в которой живут почти 300 млн. человек! Это в семье можно с женой и детьми поссориться, но разве можно так со страной поступать? А он хватается за одно, другое, третье… Я ему много раз говорил, что наша страна – это огромный инерционный механизм. Мы примем решение, а эти бумаги только через два месяца на оленях до Камчатки довезут.
– А у Раисы Максимовны было много идей? Антиалкогольную кампанию, ходили слухи, тоже она придумала?
– Не надо грешить на человека. У неё, конечно, было определённое влияние, которое нам с вами вряд ли известно, но я убеждён, что антиалкогольная кампания – это не её изобретение. Её авторы – два человека: Лигачёв и ныне покойный Соломенцев. А если говорить точнее, такая идея в ЦК КПСС уже была. Несколькими годами раньше по этому вопросу была создана комиссия, которую возглавлял Пельше. Но он понимал, что антиалкогольная кампания – это минное поле и туда не стоит лезть, и Арвид Янович это дело спускал на тормозах.
– Вы и Ельцина знали давно. Сравнить его «раннего» и «позднего» можете?
– Да, я знал его с 1968 года. Мы с ним окончили один институт, и сейчас на его фасаде висят две памятных доски. Я был главным инженером завода, а он, кажется, начальником строительного треста в Свердловске. Потом он стал заведующим строительным отделом в обкоме, и мы даже семьями стали дружить. И в Москве мы с ним нормально друг с другом общались. А непримиримыми наши отношения стали тогда, когда он возглавил Верховный Совет РСФСР и пошёл крушить центральную власть. Он был просто как таран и мог разрушить что угодно.
Так что зря сегодня Ельцину дифирамбы поют. Он был у власти с 1991 по 1999 год, а я в это время был в Госдуме. Ельцин вносил большое количество всевозможных предложений, но ничего не получалось, потому что в стране не было ни спокойствия, ни политической стабильности,
Но пришёл другой человек и шаг за шагом укрепил власть. Одним это нравится, другие не принимают «вертикаль власти», но при Путине появилась стабильность. И СССР при Путине не развалился бы.
– Правые нынешний курс сильно критикуют…
– А что они ещё могут сказать? Их песенка спета. После тех разрушительных шагов, которые они предпринимали в 90-е годы, люди поняли, что либеральные краснобаи стране не нужны….
