История джинни. Мир никогда не поймет

Джини (англ. Genie; род. 18 апреля 1957 года, Аркадия, Калифорния, США) - одичавшая девочка, обнаруженная американскими властями в 1970 году. Джини провела первые 13 лет и 7 месяцев своей жизни в запертой комнате, пребывая практически в полной социальной изоляции. Случай вызвал значительный интерес у психологов, лингвистов и других учёных. Первоначально девочка была помещена в детскую больницу; позже - находилась в домах учёных, опекунов и у своей матери. Через некоторое время финансирование исследований было прекращено, и Джини поместили в специализированное заведение для людей с ограниченными возможностями. Её местонахождение не раскрывается.

Джини - не настоящее имя девочки, а псевдоним, данный исследователями для того, чтобы гарантировать ей некоторую анонимность. По словам лингвиста Сьюзан Кёртис, работавшего с Джини, девочка была подобна джинну из бутылки, который, миновав детские годы, внезапно возник в обществе. «У неё не было того, что у людей называется детством», - сказала Кёртис.

Изоляция и освобождение

Родители Джини - Дороти Айрин Оглсби (англ. Dorothy Irene Oglesby; 1920-2003) и Кларк Грей Уайли (англ. Clark Gray Wiley; 1901-1970) - проживали в калифорнийском городе Аркадия, у них было четверо детей, из которых выжили двое - Джини и её старший брат Джон. Первые двое скончались при невыясненных до конца обстоятельствах. Своего первого ребёнка - девочку, которая раздражала его плачем, - Кларк Уайли завернул в одеяло и поместил в ящик стола, стоявшего в гараже. После этого в возрасте 2,5 месяцев ребёнок умер от пневмонии. Второй ребёнок, мальчик, умер вскоре после рождения, захлебнувшись собственной слюной. Айрин страдала от катаракты обоих глаз, вызванной детской травмой, и была на девяносто процентов слепа.

На протяжении первых шести месяцев жизни Джини регулярно осматривал педиатр. Согласно медицинским записям, Джини на протяжении этого периода была нормальным ребёнком. По словам матери, девочка отказывалась принимать твёрдую пищу, а также демонстрировала задержку в развитии. В возрасте 14 месяцев Джини был поставлен диагноз «острая пневмония»; после осмотра лечащий врач заявил о том, что она проявляет признаки «вероятной задержки умственного развития». Это предположение стало поворотным в жизни Джини: отец девочки изолировал её в одной из комнат своего дома от контактов с матерью и старшим братом.

Первые 12 лет своей жизни Джини провела в запертой комнате. Днём отец надевал на неё подгузники и привязывал к детскому стульчику. На ночь он фиксировал девочку при помощи самодельной смирительной рубашки и помещал ребёнка в металлический вольер. Кларк Уайли кормил девочку только детскими смесями на молоке и общался с ней, преимущественно имитируя собачий лай и рычание. Каждый раз, когда она пыталась говорить, он избивал её палкой. Игрушками для Джини служили полиэтиленовые плащи, висевшие в комнате, и пустые катушки из-под ниток. Уайли не переносил шума, и поэтому в доме не было ни радиоприёмника, ни телевизора. Мать девочки и её брат, опасаясь Кларка, разговаривали шёпотом.

Кларк предполагал, что Джини скончается до наступления двенадцатилетнего возраста. Он говорил Айрин, что женщина сможет обратиться за медицинской помощью для Джини, когда последней исполнится 12. Однако позже Уайли отказался от своих слов и не разрешил жене покидать дом и контактировать с родителями.

В 1970 году 50-летняя Айрин ушла от мужа, взяв с собой дочь, которой на тот момент было 13 лет. К этому времени Джон уже сбежал из дома. 4 ноября 1970 года Айрин обратилась в Департамент социальной помощи калифорнийского города Темпл-Сити. Работник социальной службы, принявший её, обратил внимание на необычное поведение Джини, которую мать взяла с собой. Ребёнок плевался, царапался и передвигался дёрганой «кроличьей походкой», вытянув перед собой руки. Работник предположил, что возраст девочки составляет 6-7 лет. Узнав о том, что в действительности ей 13 лет, он проинформировал своего руководителя, который в свою очередь поставил в известность представителей Офиса шерифа округа Лос-Анджелес.

Сюзан "Джини" Уайли

Захотелось продолжить тему диких детей, поэтому сегодня я расскажу историю, которая не особенно известна в России в силу того, что произошла она в семидесятые, когда информация из-за рубежа почти не доходила до нас. В наши дни подобные случаи вызывают ажиотаж и появляются на какое-то время в новостях по всему миру. На какое-то время, а потом их благополучно забывают… ну не суть.

В Америке проживала довольно-таки странная семья. Вообще-то в Америке полно странных семей, если судить по всяким там шокирующим новостям. Наверное, такие семьи и у нас есть. Может быть, я даже расскажу вам в другой статье о российских монстро-семейках, для баланса, так сказать. Но сегодня мы, уж простите, про Америку поговорим.

Вы еще не обратили внимания на то, что любимая тема «Ах, я в шоке!» американцев (и европейцев уже тоже) - это секс папочки с дочерью. Ну типа, сексуальное насилие над ребенком и все такое. На эту тему так часто и с таким смаком пишутся книги, снимаются фильмы, что начинает казаться, что у них там это вполне себе обыденная вещь. Это уже и не шокирует особо. К сожалению. Становится чуть ли не нормой!

Беспроигрышный сюжет! Если у девушки или парня проблемы, по-любому ищи причину в том, что папочка в детстве позволял себе грязные шалости. Фу, отвратительная тема. И какая-то искусственная. Надоело. Так вот в этой истории, что я вам расскажу, ничего такого нет. Впрочем, от этого она не меньше шокирует.

Итак, семья. Начнем с самого начала. Ирене было двадцать, когда она вышла замуж за Кларка, сорокалетнего мужчину. Девушке не приходилось особенно выбирать. В детстве она получила травму и поэтому ослепла на один глаз. Постепенно зрение падало и в ее втором глазу. Поэтому невеста она была не завидная. Впрочем, у Кларка и своих проблем со здоровьем хватало. С психическим здоровьем. Сразу не бросалось в глаза, но с каждым годом становилось все более очевидно, что с головой у Кларка что-то не так. С самого начала их брака, Кларк ограничил свободу Ирен. Он все время следил за ней, редко выпускал из дому. Поколачивал, как водится. Кларк, скорее всего, был клиническим параноиком, что, впрочем, не оказалось впоследствии доказано, потому что… просто потому что он не дал никому возможности обследовать себя. Как бы там ни было, не спешите осуждать его в той трагедии, что произошла в его семье. Если он был психически больным человеком, он и сам страдал не меньше тех, кого обрекал на страдания. Огромная проблема общества -равнодушие. Семья эта обитала не в глухом лесу. Вокруг жили люди, Кларк работал среди людей, но всем было плевать. Опять же, жена Кларка была почти слепой, но ведь не безумной же. Почему она сама не прекратила тот кошмар, в котором они жили?

Кларк, не смотря на свой не юный возраст, не хотел иметь детей. Последующие события говорят о том, что, возможно, в этом была какая-то причина. Например, когда его сын стал подростком, Кларк привязывал его к стулу и избивал, стараясь попасть в половые органы. Сын в последствии вспоминал, что это было похоже на то, что отец хочет лишить его возможности иметь в будущем детей. Но вернемся к нашему повествованию. Через несколько лет после свадьбы жена Кларка все-таки забеременела. Муж избивал ее, даже беременную, но, тем не менее, она родила здоровую дочь. Этот ребенок сильно досаждал Кларку своими криками, поэтому однажды он положил его в гараже в стол и забыл. Было холодно, и девочка простудилась, вскоре она умерла от воспаления легких. После этого Ирен родила сына, который прожил еще меньше, причиной его смерти стало заражение крови, вряд ли на этот раз в его гибели была вина Кларка. Третьим ребенком, родившемся в семье был еще один сын. Он выжил. После этого Ирен родила последнего своего ребенка - дочь Сьюзан.

На этом фото вы можете увидеть Ирен с двумя ее детьми - Джоном и Сьюзан. Сбоку - фото взрослого Джона.

Малышка заболела простудой в возрасте примерно одиннадцати месяцев. Осматривавшая ее врач обратила внимание на заторможенные рефлексы у и сказала, что, возможно, девочка отстает в развитии. Это произвело тяжелое впечатление на Кларка. Может быть, он знал что-то нехорошее о своей наследственности, может, стыдился, что у него будет умственно отсталая дочь. Какая бы ни была причина, он принял жестокое решение полностью изолировать этого ребенка от всего мира. Для этого Кларк освободил одну из комнат от всех вещей и поселил туда маленькую Сьюзан. Надо сказать, что причиной обострившегося его безумия, был несчастный случай, произошедший незадолго до этого с его матерью. Мать его, по слухам, державшая публичный дом, была тем не менее женщиной заботливой и доброй. Она помогала растить сына Кларка, постоянно забирала его к себе.

Кларк с женой и сыном Джоном

Однажды, когда она пошла за мороженым внуку, ее сбила насмерть машина. Водителю дали условный срок. Кларк тяжело воспринял то, что виновник смерти его любимой матери так легко отделался. Кларк решил, что общество намеренно противостоит ему (паранойя?) , уволился с работы и заперся в своем доме с семьей, чтобы защититься от этого злобного несправедливого мира. Лишь изредка выходил он из дому, чтобы купить продукты. Никто не знал, что происходит за стенами его дома. Слепая жена и двое детей оказались пленниками этого сумасшедшего человека на много лет!

Кларк с сыном

Страшнее всего представляется судьба, которая постигла крошку Сью. В течение 12 лет своей жизни она все время была заперта в комнате, лишенная всякого общения, тепла и ласки. А так же любой информации. Большую часть времени она вынуждена была сидеть на детском стульчике-горшке, от чего на ягодицах ее образовалась круговая мозоль. На ночь ее связывали и клали в спальный мешок. Из игрушек ей давали лишь два полиэтиленовых плаща, что валялись в комнате, да пару бобин от катушек. Это было все, что она видела за 12 лет своей жизни! Если она пыталась издавать какие-то звуки, Кларк избивал ее. Так же он запрещал общаться с девочкой другим членам семьи. Почему-то ему непременно хотелось лишить ребенка любой информации извне. Сложно понять, что двигало этим больным человеком, чего он пытался добиться, держа ребенка в подобных условиях. Нельзя сказать, что он ненавидел девочку. Он говорил жене, что дочь, скорее всего, не проживет долго, но если она останется живой после 12 лет, то Ирена сможет обратиться с ней к врачу. Почему он так поступал? Возможно, он, уверенный, что ребенок не выживет, просто не хотел к ней привязываться и потому был настолько жесток? Не будем забывать - Кларк вне всякого сомнения страдал каким-то психическим недугом. Логика его сильно отличалась от привычной нам логики здоровых людей.

Брат Сьюзан Джон, которому тоже пришлось нелегко в детстве

Разумеется, в таких условиях Сьюзан выросла и психически, и физически ущербным ребенком. Большую часть времени она занималась мастурбацией, видимо восполняя этим единственным доступным ей способом отсутствие ласки и удовольствий. Она не умела ходить в туалет и мочилась в памперсы. Кормили ее лишь детскими молочными смесями, что тоже не могло не отразиться на ее физическом развитии. Никто так и не сумел впоследствии ответить на вопрос - была ли девочка рождена умственно отсталой. Возможно, докторша, осматривавшая ее, просто ошиблась, но роковые ее слова обрекли маленькую девочку на двенадцать лет нечеловеческих страданий.

Через двенадцать терпение Ирены кончилось. В один прекрасный день она сильно поругалась с мужем и ушла, забрав дочь.

Одно из первых изображений Сьюзан после ее освобождения (с видео )

Сложно понять, почему она ждала так долго. Почему позволяла все эти годы издеваться над несчастным ребенком. Как бы там ни было, терпение у нее было воистину железное. Но не нам ее судить. Совершенно беспомощная женщина, почти слепая, с больным ребенком, отправилась в социальную службу. Она перепутала кабинеты и вместо службы помощи слепым, вошла в службу опеки. Социальный работник, увидев с ней девочку, сразу заподозрил неладное. Ребенок плевался и шипел, передвигался странной походкой и выглядел крайне подозрительно. Служащий решил, что девочке шесть лет, именно на столько она выглядела. Когда же мать заявила, что ей 13, их сразу задержали. Ребенка у нее забрали в больницу. Чудовищная история жизни Сьюзан всплыла наружу. Чтобы скрыть личность девочки, ей дали псевдоним Джини, именно под этим именем девочка и стала известна.

Даже не смотря на то, что ее много лет уродовали психически и физически, Джини все равно осталась красивой девочкой

Родителям Джини вскоре было предъявлено обвинение в жестоком обращении с ребенком. Они оба должны были предстать перед судом, но накануне суда Кларк застрелился у себя дома, оставив записку «Мир никогда не поймет». Он ушел из жизни, и мы так и не узнаем о его мотивах, которые подвигли его к тому, чтобы изуродовать дочь. Увы. Мать Джини оправдали, учитывая тяжелое положение и страх, в котором ее держал муж.

Началось лечение Джини. Физическое и психическое состояние девочки было ужасно. Она казалось совершенно деградировавшей. Глаза ее не могли видеть то, что было дальше, чем три-четыре метра, у нее постоянно текла слюна, она мочилась при малейшем возбуждении. Ходила очень плохо, все время была раздражена. Почему-то она не реагировала на жар или холод - как будто совершенно не различала их! Ее приступы злобы всегда были направлены внутрь, на себя - она с яростью расцарапывала себе лицо. При этом девочка практически не издавала никаких звуков, что производило крайне гнетущее впечатление на наблюдателей. Девочка будто была с другой планеты. Единственные фразы, которые Джини могла произнести были: Мнехватит» и «Большененадо».

Это был крайне интересный случай для ученых! Не каждый день можно наблюдать человеческое существо, которое выросло в изоляции! Научные учреждения выделили деньги на исследование феномена Джини. Фактически ребенок стал подопытным кроликом. Этот проект известен под названием «Последствия чрезвычайной социальной изоляции». В первое время девочку держали в больнице, где она под руководством врачей стала постепенно учиться нормально ходить, одевать себя и общаться. Потом девочкой занялась лингвист Сьюзан Кертис. Она занималась Джини на протяжении восьми лет и стала ей очень близка. Они часто ходил на прогулки, Кертис старалась дать Джини как можно больше знаний об окружающем мире. По воспоминаниям Кертис, Джини была способна на феноменальное невербальное общение с людьми, сродни телепатии. Например, если девочке нравилась какая-нибудь чужая игрушка, другой ребенок подходил и дарил ее Джини, хотя сама девочка никак не проявляла своего желания. Кертис была уверена, что девочка использовала какой-то альтернативный канал общения! Здесь почему-то вспоминается история Каспара Хаузера, который тоже, по воспоминаниям его воспитателя, обладал сверхъестественными способностями, о чем я упоминала в предыдущей статье. Повторюсь, но все-таки напомню о своих выводах - мозг ребенка, лишенный нормальных источников информации, вполне возможно развивает в себе экстрасенсорные способности, чтобы получать информацию из обычно закрытых источников. Почему нет? Это вполне вероятно.

Обучение девочки происходило с большим трудом, тем не менее постепенно она научилась строить простые фразы. Тесты показали, что ее правое полушарие было очень развито и работало как у взрослого человека. Более того, некоторые тесты показали феноменальный результат работы ее правого полушария! В то же время, левое так и осталось на уровне маленького ребенка. Надо заметить, что именно правое полушарие отвечает за интуицию, абстрактное мышление, а так же, возможно, и экстрасенсорные способности. Видимо, оно на протяжении всех лет заточения находило себе некую внечувственную информационную пищу и развивалось.

Какое-то время Джини жила дома у своей воспитательницы из больницы Джин Батлер. Некоторые считали, что Батлер желает прославиться за счет Джини. Впрочем, так считали, видимо, те, кто сам хотел урвать кусок славы. Вокруг Джини одно время развернулась настоящая война. Многие ученые желали исследовать ее. Вскоре, благодаря интригам, у воспитательницы забрали девочку, признав ее жилище не подходящим для ребенка-инвалида, и отдали Джини в другую семью, кстати, семью ученых. Те занимались девочкой, пока научно-исследовательские институты, не видя прогресса, не отказали в финансировании дальнейших исследований. Для этой семьи девочка сразу стала не интересна. Надо сказать, что пока Джини была под опекой исследователей, ее развивали, и адаптация ее шла вполне успешно. Однако когда девочку передали в обычные семьи, наступил регресс. В одной из семей Джини сильно наказали, когда ее случайно стошнило. После этого девочка закрылась в себе. Она почти перестала разговаривать и все предыдущие усилия ее воспитателей в этом плане сошли на нет.

В 18 лет Джини отдали под опеку матери. Девочка была счастлива рядом с Ирен, но через год мать поняла, что не в силах справляться со своими обязанностями, ведь девочке требовался особенный уход, а мать была почти слепа. Опеку над Джини взял частный фонд и девушку отправили в заведение для совершеннолетних инвалидов. Адрес ее проживания частный фонд отказывался называть, чтобы скрыть девушку от назойливого внимания прессы и ученых. Мать Джини через три года сделала операцию на глаза и захотела вновь получить опеку над Джини, но на этот раз ей было отказано.

На встрече с матерью

Спустя двадцать лет, в 2008 году, новостное агентство сумело выяснить, где все эти годы живет Джини, к этому времени уже зрелая женщина. Оказалось, это частный пансионат в Калифорнии. Как утверждают те, кто посетил ее, это хорошее дорогое заведение, и там Джини наконец-то обрела покой.

Взрослая Джини

С ней живут еще шесть или семь человек, это одна большая семья. Джини почти не говорит, но зато прекрасно общается языком жестов, которому ее научили еще в семидесятых. Будем надеяться, что это правда. Хочется верить, что она наконец-то обрела свою тихую гавань.

Алина Политова

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Джини в период реабилитации (в возрасте около 14 лет)
Джини Уайли
Genie Wiley

Имя при рождении:
Род деятельности:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата рождения:
Гражданство:	США 22x20px США
Подданство:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Страна:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отец:	Кларк Уайли
Мать:	Айрин Уайли
Супруг:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруга:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дети:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Награды и премии:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Автограф:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Сайт:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Разное:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). \|Произведения]] в Викитеке

Джини - не настоящее имя девочки, а псевдоним , данный исследователями для того, чтобы гарантировать ей некоторую анонимность. По словам лингвиста Сьюзан Кёртис, работавшего с Джини, девочка была подобна джинну из бутылки, который, миновав детские годы, внезапно возник в обществе. «У неё не было того, что у людей называется детством», - сказала Кёртис .

Изоляция и освобождение

Родители Джини - Дороти Айрин Оглсби (англ. Dorothy Irene Oglesby ; 1920-2003) и Кларк Грей Уайли (англ. Clark Gray Wiley ; 1901-1970) - проживали в калифорнийском городе Аркадия , у них было четверо детей, из которых выжили двое - Джини и её старший брат Джон. Первые двое скончались при невыясненных до конца обстоятельствах. Своего первого ребёнка - девочку, которая раздражала его плачем, - Кларк Уайли завернул в одеяло и поместил в ящик стола, стоявшего в гараже. После этого в возрасте 2,5 месяцев ребёнок умер от пневмонии . Второй ребёнок, мальчик, умер вскоре после рождения, захлебнувшись собственной слюной. Айрин страдала от катаракты обоих глаз, вызванной детской травмой, и была на девяносто процентов слепа .

На протяжении первых шести месяцев жизни Джини регулярно осматривал педиатр . Согласно медицинским записям, Джини на протяжении этого периода была нормальным ребёнком. По словам матери, девочка отказывалась принимать твёрдую пищу, а также демонстрировала задержку в развитии. В возрасте 14 месяцев Джини был поставлен диагноз «острая пневмония »; после осмотра лечащий врач заявил о том, что она проявляет признаки «вероятной задержки умственного развития ». Это предположение стало поворотным в жизни Джини: отец девочки изолировал её в одной из комнат своего дома от контактов с матерью и старшим братом .

Первые 12 лет своей жизни Джини провела в запертой комнате. Днём отец надевал на неё подгузники и привязывал к детскому стульчику. На ночь он фиксировал девочку при помощи самодельной смирительной рубашки и помещал ребёнка в металлический вольер . Кларк Уайли кормил девочку только детскими смесями на молоке и общался с ней, преимущественно имитируя собачий лай и рычание. Каждый раз, когда она пыталась говорить, он избивал её палкой. Игрушками для Джини служили полиэтиленовые плащи, висевшие в комнате, и пустые катушки из-под ниток . Уайли не переносил шума, и поэтому в доме не было ни радиоприёмника , ни телевизора . Мать девочки и её брат, опасаясь Кларка, разговаривали шёпотом .

В 1970 году 50-летняя Айрин ушла от мужа, взяв с собой дочь, которой на тот момент было 13 лет. К этому времени Джон уже сбежал из дома . 4 ноября 1970 года Айрин обратилась в Департамент социальной помощи калифорнийского города Темпл-Сити . Работник социальной службы, принявший её, обратил внимание на необычное поведение Джини, которую мать взяла с собой. Ребёнок плевался, царапался и передвигался дёрганой «кроличьей походкой», вытянув перед собой руки. Работник предположил, что возраст девочки составляет 6-7 лет. Узнав о том, что в действительности ей 13 лет, он проинформировал своего руководителя, который в свою очередь поставил в известность представителей Офиса шерифа округа Лос-Анджелес .

На момент её обнаружения 13-летняя Джини носила подгузники и практически не владела речью . По решению суда её поместили в детскую больницу при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе .

Исследование и реабилитация

Когда Джини поместили в детскую больницу, её вес составлял около 27 кг при росте 1,37 м . Она не умела бегать, не могла полностью выпрямить руки и ноги и поэтому ходила, испытывая значительные затруднения. Девочка не реагировала на температуру окружающей среды, не была приучена к туалету , не умела жевать, не контролировала слюнотечение и постоянно плевалась, тело и одежда девочки были покрыты слюной . В результате того, что в течение длительного времени ребёнок был зафиксирован в сидячем положении, на её ягодицах образовались массивные мозоли . Были отмечены значительные проблемы с её зрением и состоянием зубов. У Джини оставался целый ряд привычек, приобретённых в ранние годы жизни. У девочки происходило неконтролируемое мочеиспускание , когда что-то очень заинтересовывало или волновало её. Кроме того, она «неумеренно мастурбировала ». На протяжении первых месяцев пребывания Джини в больнице был проведён ряд исследований, направленных на определение её психического и физического состояния. Тесты показали, что по умственному развитию она находится на уровне годовалого ребёнка. Поначалу она могла распознавать только собственное имя и слово «sorry» («извини»). Через некоторое время девочка стала произносить две фразы, которые, по оценкам специалистов, имели ритуальный характер: «stopit» и «nomore» («хватит» и «не надо») .

Реабилитацией и исследованием Джини занимался коллектив, в который вошли:

Говард Гансен (англ. Howard Hansen ) - заведующий психиатрическим отделением больницы,
Дэвид Риглер (англ. David Rigler ) - ведущий психолог психиатрического отделения,
Джеймс Кент (англ. James Kent ) - лечащий врач,
Джей Шарлей (англ. Jay Shurley ) - психиатр, специалист в области исследований случаев социальной изоляции.

Общее руководство над проектом, который получил название «Последствия чрезвычайной социальной изоляции», осуществлял Дэвид Риглер .

Чтобы определить, насколько языковые навыки Джини отклонены от нормы, была приглашена Виктория Фромкин - эксперт в области психолингвистики из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, которая впоследствии опубликовала несколько книг о Джини . Вместе с ней в исследовании приняла участие Сьюзан Кёртис (англ. Susan Curtiss ) - молодой дипломированный лингвист. Кёртис вспоминает: «Джини не была социализирована и вела себя ужасно, но при этом она очаровала нас своей красотой» . Дальнейшие несколько лет своей жизни Кёртис посвятила работе с Джини .

Сьюзан Кёртис

На первом этапе работы с девочкой Сьюзан Кёртис, пытаясь установить с ней контакт, проведывала её или выводила на прогулки. Кёртис заходила с Джини в магазины, и последняя проявляла любопытство, разглядывая мясные продукты и пластиковые контейнеры. Джини, которая провела свою жизнь, практически не покидая стен дома, интересовалась всеми зданиями, мимо которых они проходили с Кёртис. Девочка часто подходила к дверям домов, надеясь, что её впустят и она сможет посмотреть, что там внутри .

Несмотря на то, что поначалу в лексиконе Джини присутствовало менее 20 слов, Кёртис описывала её как «очень общительного» ребёнка. По словам Кёртис, если Джини не удавалось выразить мысли при помощи слов, то она использовала жесты. Кроме того, девочке нравилось, когда её гладили и обнимали. Если её что-то расстраивало, то девочка реагировала «беззвучным криком», но со временем она стала «выражать свои эмоции вполне открыто» .

В июне 1971 года Кёртис начала систематически исследовать лингвистические возможности девочки. За первые 7 месяцев, прошедшие после освобождения, Джини научилась распознавать, предположительно, немного более сотни новых слов и начала говорить . Кёртис вспоминает, что как-то раз они с Джини пришли в гости к одному психологу, и девочка принялась за исследование комнат его дома. Внимание Джини привлекла декоративная подушка. На вопрос «что это?» девочка ответила «pillow» («подушка»). Затем девочку спросили, не хочет ли она посмотреть на кота. Джини ответила «No. No. Cat» («Нет. Нет. Кот») и резко покачала головой. Тем не менее, преимущественно ребёнок молчал .

Поначалу Джини (подобно детям, которые только начинают говорить) произносила фразы, состоящие из одного слова. В июле 1971 года она начала объединять в одной фразе уже по два слова: «big teeth» («большие зубы»), «little marble» («маленький шарик»), «two hand» («два рука»). Несколько позже Джини стала использовать глаголы : «Curtiss come» («Кёртис приходить»), «want milk» («хотеть молоко»). В ноябре того же года Джини начала строить фразы, состоящие из трёх слов: «small two cup» («маленький два чашка»), «white clear box» («белый прозрачный коробка») . В январе 1972 года, согласно сообщениям Кёртис, Джини, используя ограниченный лексикон, начала описывать события, произошедшие в прошлом . В частности, девочка рассказала о Кларке Уайли: «Отец бить рука. Большой палка. Джини плакать» (англ. Father Hit Arm. Big Wood. Genie Cry ) . Ещё через некоторое время она научилась читать простые слова .

В отличие от нормальных детей, Джини никогда не задавала вопросов, хотя и предпринимались неоднократные попытки обучить её этому . Также она не смогла освоить грамматику , а развитие её речевых навыков было чрезвычайно заторможенным . Как правило, через несколько недель после того, как ребёнок начинает произносить фразы из двух слов, происходит резкий скачок, и его речевые навыки начинают активно развиваться. С Джини такого не произошло. Даже после 4 лет обучения её речь напоминала «искажённый телеграфный стиль» . Девочка оказалась неспособна связывать несколько слов в осмысленные предложения при помощи союзов и служебных частей речи . Трудности для неё представляли предложения, в которых использовались глаголы-связки. Она регулярно пропускала такие вспомогательные слова, как «иметь» и «будет» . Тем не менее, преподавателям удалось добиться некоторых успехов. Например, в начале реабилитации Джини говорила «нет иметь игрушка» (англ. no have toy ), в дальнейшем - «я не иметь игрушка» (англ. I not have toy ), и, наконец, «у меня нет игрушки» (англ. I do not have the toy ) .

В 1967 году Эрик Хайнц Леннеберг - психолог Гарвардского университета - выдвинул так называемую гипотезу критического периода . Леннеберг утверждал следующее: существует определённый возрастной порог, после достижения которого овладение языковыми навыками не представляется возможным. Согласно Леннебергу, критический период наступает в возрасте около 2 лет, а заканчивается с завершением периода полового созревания . Миновав критический период, человек оказывается не в состоянии овладеть первым языком. Джини частично опровергла эту гипотезу . Виктория Фромкин в этой связи отмечает, что по завершении критического периода ребёнок «в какой-то степени может овладеть языковыми навыками». С другой стороны, Джини не удалось освоить грамматику, а именно она является, по утверждению Ноама Хомского , тем, что отличает язык людей от общения животных. Например, Джини не смогла понять, в чём заключается различие между местоимениями или между активными и пассивными формами глаголов . Исходя из этого, высказывалось предположение, что подобного рода проблемы являлись подтверждением гипотезы критического периода .

Проблемы с обучаемостью Джини трудно списать на недостаток внимания со стороны преподавателей. Поначалу казалось невероятным, что эта девочка когда-нибудь будет ходить в школу, но уже через несколько месяцев после прибытия в детскую больницу она начала ходить в ясли для нормальных детей. Вскоре её перевели в начальную школу для детей с ограниченными возможностями. Затем в течение нескольких лет она обучалась в среднем учебном заведении для детей с задержкой умственного развития . Кроме того, на протяжении нескольких лет Джини занималась с логопедом .

Исследователи высказывают предположение, что языковые проблемы Джини не были обусловлены врождёнными отклонениями. Несмотря на то, что её мать предоставляла зачастую противоречивую информацию, медики склоняются к мнению, что Джини родилась нормальным ребёнком. Кёртис выдвинула предположение, основывающееся на том, что у подавляющего большинства людей, являющимися правшами, речевой центр расположен в левом полушарии головного мозга. Исходя из этого, Кёртис предположила следующее: языковые проблемы Джини можно объяснить тем, что у неё за развитие и функционирование речевых навыков отвечает правое полушарие головного мозга .

Чтобы удостовериться в правильности предположений, Кёртис провела ряд тестов, одним из которых было так называемое «дихотическое слушание ». Метод заключается в том, что испытуемому через наушники по двум независимым каналам подаётся различная звуковая информация. В результате проведённого испытания было установлено, что Джини во всех случаях намного лучше распознавала информацию, поступающую в левое ухо, чем в правое. Кёртис пишет, что информация, передаваемая в левый наушник, распознавалась с точностью 100 %, а та, что поступала в правый, - с точностью ниже уровня случайности . Это указывало на то, что у Джини преимущественно функционировало правое полушарие головного мозга .

Кроме того, ряд исследований был проведён сотрудниками Института мозга при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе (англ. UCLA Brain Research Institute ). В ходе одного из экспериментов Джини сначала прослушивала набор различных предложений, затем - просматривала карточки с изображёнными на них лицами. Одновременно снималась электроэнцефалограмма , данные которой подтвердили, что задачи по выполнению и речевых, и неречевых функций выполняло правое полушарие её головного мозга .

Кёртис сообщает, что особенно хорошо девочка справлялась с заданиями, направленными на проверку функций правого полушария. В частности, Джини отлично прошла так называемый «тест Муни », который заключался в следующем: испытуемой демонстрировали чёрно-белые, очень контрастные картинки, некоторые из которых изображали человеческие лица, а некоторые являлись абстрактными фигурами. Задача пациентки заключалась в том, чтобы распознать, на каких картинках изображены лица . По словам Кёртис, Джини «показала наилучший результат среди детей и взрослых из всех случаев, когда-либо описанных в литературе» .

С самого начала лексикон Джини содержал слова, которыми можно было описать характеристики объектов видимого мира - их цвет, форму, размер. И это было, по мнению Кёртис, ещё одним доказательством доминирования правого полушария головного мозга. Все её первые фразы, состоящие из двух слов, описывали неодушевлённые предметы. Темами первых разговоров у нормальных детей являются люди, действия или динамики, происходящие между людьми и предметами. Джини же преимущественно говорила о характеристиках предметов: «black shoe» («чёрный ботинок»), «lot bread» («много хлеб») .

На протяжении 1971-1979 гг. Кёртис проводила, кроме того, тесты, целью которых было определение уровня интеллекта Джини. Кёртис отмечает, что её подопечной значительно вырос за это время. В частности, в 1971 году Джини, пройдя тест , разработанный специально для глухих детей и не требующий вербальных инструкций, набрала 38 баллов; в 1972 году - 53 балла; в 1974 году - 65 баллов; а в 1977 году - 74 балла . Тем не менее, в заданиях, связанных с функциями левого полушария головного мозга, она добилась гораздо меньшего успеха. В частности, по результатам теста на слуховую память (функция левого полушария) она продемонстрировала развитие на уровне 3-летнего ребёнка. В тесте на зрительную память (задействуются оба полушария) она показала уровень развития ребёнка 6-12 лет. В тесте на гештальт -восприятие (функция правого полушария) Джини показала уровень развития взрослого человека .

Джини так и не смогла освоить грамматику английского языка; всё, на что она оказалась способна, - составление коротких фраз типа «Applesauce buy store» (Яблочное пюре купить магазин). В своих работах Кёртис делает вывод о существовании критического периода развития левого полушария. Это означает, что если первый язык не был освоен в течение этого периода, то речевые функции левого полушария атрофируются и дальнейшее обучение ограничивается исключительно правым полушарием . В ходе исследований было выдвинуто предположение, что овладение грамматическими навыками невозможно без языковой практики. Если ребёнок лишён возможности разговаривать, то наступает момент, когда способность к построению предложений утрачивается навсегда .

Джей Шарлей

Джин Батлер

Некоторые исследователи полагали, что проживание Джини в атмосфере, наполненной любовью к ней, благоприятным образом отразится на реабилитации девочки. Психолог Джеймс Кент (англ. James Kent ) утверждал, что девочку нельзя разлучать с матерью, поскольку сложившиеся между ними отношения были единственной позитивной эмоциональной связью в её жизни .

Тем не менее, девочку взяла в свой дом её воспитательница из детской больницы - Джин Батлер. 23 июня 1971 года Джин Батлер обратилась к руководству больницы с просьбой разрешить Джини ночевать в её доме, а 7 июля Батлер сообщила, что наблюдает у себя симптомы краснухи и, вероятно, Джини тоже инфицирована . Чтобы не допустить распространения инфекции в помещении детской больницы, Батлер оставила девочку на карантин в своём доме . По словам Сьюзан Кёртис, история с краснухой была специально придумана Батлер. Более того, Кёртис утверждает, что Батлер не скрывала своих амбиций и надеялась прославиться благодаря Джини. По словам Кёртис, Батлер часто заявляла своим коллегам, что «станет новой Энн Салливан » . Со своей стороны, Джин Батлер в личных записях выражала озабоченность тем, что исследователи подвергают Джини чрезмерным экспериментам .

По словам Батлер, она не была единственным человеком, кто испытывал подобного рода беспокойства. 13 июля она записала в своём дневнике следующее:

«Приходила Сью Омански из Департамента социального обеспечения населения… Она чрезвычайно критически отнеслась к тому, что с этим ребёнком обращаются как с подопытным кроликом, и высказалась против того, чтобы эта студентка (Кёртис) ходила и записывала всё, что говорит ребёнок. По мнению г-жи Омански, эти люди используют Джини, чтобы прославиться» .

Через некоторое время Батлер подала в Департамент социального обеспечения населения (англ. Department of Public Social Services ) заявку на оформление опекунства над Джини. По мнению Сью Омански, дом Батлер полностью соответствовал необходимым требованиям .

Действия Батлер сопровождались развитием конфликтной ситуации между ней и некоторыми членами исследовательского коллектива. В середине июля произошёл, в частности, инцидент между Батлер и Дэвидом Риглером. Причиной инцидента стал щенок лабрадора , которого Риглер собирался показать Джини, но она очень испугалась и убежала. Девочка говорила «нет собака» (no dog) и «испугал» (scared) .

Батлер отмечала, что подобно большинству детей, выросших в условиях социальной изоляции, Джини предпринимала попытки тезаврации , в частности девочка пыталась «запасать» ёмкости с жидкостью (вода, молоко). Согласно записям Батлер, в июле - августе 1971 года были достигнуты значительные успехи в деле реабилитации Джини: у неё реже стало происходить ночное мочеиспускание, и она стала меньше мастурбировать, переключая свой интерес на иные виды активности. Кроме того, Батлер отмечает: «Качество её речи улучшилось, а лексикон расширился, как минимум, в 10 раз. Я научила её правильному применению слова „да“… и научила вербально выражать своё недовольство, произнося слово „angry“ („сердитый“), сопровождая его ударом в воздух или по какому-либо предмету (например, по большому надувному пластиковому клоуну)» .

Сотрудники Национального института психического здоровья также отметили тот прогресс, который был достигнут в деле реабилитации Джини во время её проживания в доме Батлер .

Тем не менее, представители службы по предоставлению прав на опекунство, осмотрев дом Батлер, пришли к выводу, что он не соответствует условиям, необходимым для получения лицензии. Поэтому заявка, поданная Батлер, не была удовлетворена . Такое решение было принято отчасти из-за давления со стороны некоторых сотрудников детской больницы. По словам Кента, Дэвид Риглер попросил Батлер покинуть коллектив .

Дэвид и Мэрилин Риглер

В 1971 году Риглер и его жена стали первыми официальными опекунами девочки, и Джини переехала в дом Риглеров, где, кроме супружеской пары, проживали их два сына и дочь (все подросткового возраста), собака и кот . По словам Риглера, у Джини была своя спальня и ванная комната. Дэвид Риглер вспоминает: «Джини, как 2-летнего ребёнка, нельзя было оставлять одну дома. Она училась есть твёрдую пищу, перестала мочиться в постель и, поскольку у неё начались месячные , научилась пользоваться прокладками» .

Мэрилин, супруга Дэвида Риглера, стала новой воспитательницей Джини. Мэрилин столкнулась с необходимостью проведения не совсем традиционных уроков, в частности ей пришлось учить Джини умению управлять гневом . Как правило, разозлясь, Джини направляла энергию на саму себя, совершая акты самоповреждения . Мэрилин научила девочку давать выход эмоциям - прыгать, хлопать дверьми, топать ногами и пр. Со временем Риглер научила девочку выражать своё эмоциональное состояние при помощи как вербальных, так и невербальных средств. В частности, о сильно выраженных негативных чувствах она сигнализировала, показывая один палец, а об умеренном расстройстве - показывая все пять пальцев .

Кроме того, Мэрилин Риглер поставила перед собой задачу «пробудить в Джини чувство связанности с материальным миром». Мэрилин вспоминает: «Однажды я разрешила Джини наполнить ванну, но когда я опустила в воду руку, то оказалось, что она была холодной как лёд. Но для неё, похоже, это не имело никакого значения» .

Риглеры научили Джини на ощупь распознавать слова, буквы которых были изготовлены из наждачной бумаги . Девочка научилась писать своё имя, кроме того, она много рисовала и лепила из пластилина, а также освоила язык жестов и демонстрировала значительный прогресс в развитии .

Джини развила уникальные навыки невербального общения : наблюдатели сообщали о неоднократных случаях, когда незнакомые люди дарили девочке вещи, к которым она проявляла интерес. Сьюзан Кёртис вспоминает: «На протяжении первых месяцев [работы с Джини] мы неоднократно встречали одного мясника. Этот мужчина ничего у неё не спрашивал, он даже не знал, как её звать. Но каким-то образом им удавалось общаться. Каждый раз, когда мы приходили [в мясной отдел супермаркета], он что-то подавал Джини: какую-то косточку, кусок мяса, немного рыбы и т. д. И этот человек разрешал ей делать то, что она обычно делала [с незнакомыми предметами], а именно проводить их тактильное обследование, подобно тому, как это делают слепые люди: она трогала их пальцами и касалась губами». Об аналогичном случае вспоминает Дэвид Риглер: «Однажды мы встретили мужчину и его сына - они выходили из магазина, и мальчик держал в руках игрушечную пожарную машину. И мы уже разминулись с ними, но вдруг мальчик догнал нас и вручил Джини игрушку. Она не просила его об этом, она не сказала и слова, но каким-то образом ей удавались такие вещи» .

Прекращение финансирования

Несмотря на то, что в деле реабилитации Джини был достигнут определённый успех, американский , финансировавший исследования, не был удовлетворён полученными результатами. Высказывалась критика в отношении материалов исследования, которые, по мнению представителей Института, велись несистематично и непрофессионально. В частности, возникли вопросы в отношении деятельности Дэвида Риглера, который собрал значительный объём материалов, но так и не определил направление для своей научно-исследовательской деятельности. После неоднократных предупреждений в 1974 году финансирование было прекращено . На следующий год Риглеры приняли решение отказаться от опекунства над Джини. В 1993 году Дэвид Риглер в открытом письме, опубликованном в The New York Times , заявил, что его опекунство над Джини изначально планировалось как временное .

Дальнейшая судьба

После того как Риглеры отказались от опекунства над Джини, девочка проживала в приёмных семьях (одна из них была глубоко религиозной), где она постепенно регрессировала . В 1975 году Джини исполнилось 18 лет. В том же году исследование было прекращено, а вскоре Айрин Уайли, добившись снятия выдвинутых против неё обвинений в жестоком обращении с ребёнком, изъявила желание взять Джини под свою опеку. Ей было предоставлено это право, но через несколько месяцев совместного проживания Айрин поняла, что не может выполнять свои обязанности, и отказалась от дальнейшей опеки над Джини. По словам Дэвида Риглера, Джини была счастлива, когда проживала со своей матерью . В 1977 году её вновь поместили в детскую больницу. Джини при помощи языка жестов рассказала, что в одном из домов её стошнило , и за это она была жестоко наказана своими приёмными родителями . После этого случая в поведении Джини произошёл резкий регресс - боясь, что её снова вырвет, она перестала разговаривать . В 1978 году, после перенесённой офтальмологической операции, Айрин Уайли вновь подала ходатайство на опеку над Джини. Однако к тому времени Джини находилась уже в специальном заведении для совершеннолетних. Частный фонд, который взял на себя расходы по содержанию Джини, отказался разглашать информацию относительно её местонахождения.

В 1977 году Айрин Уайли отправила Кёртис письмо, в котором выразила несогласие с позицией, высказанной Кёртис в книге Genie: A Psycholinguistic Study of a Modern-Day «Wild Child» . В частности, она написала, что ей причинило боль классифицирование её дочери как «ребёнка джунглей». Кроме того, в письме содержались опровержения информации о том, что Кларк бил Джини и Айрин, а также не разговаривал с ребёнком .

В 1979 году Айрин Уайли подала исковое заявление против детской больницы и членов исследовательской группы (в том числе и против Сьюзан Кёртис). Айрин от своего имени и от имени Джини обвинила медиков и учёных в разглашении «частной и конфиденциальной информации », касающейся её и её дочери. Согласно исковому заявлению Айрин Уайли, члены исследовательской группы подвергли девочку «чрезмерным и возмутительным» экспериментам, целью которых была не реабилитация пациентки, а извлечение личной и материальной выгоды. Дэвид Риглер утверждает, что настоящим инициатором судебного иска выступила Джин Батлер. По словам Риглера, Батлер руководствовалась чувством мести . Его утверждение поддержали Фромкин и Кёртис в своём письме ежеденельнику The New Yorker . Los Angeles Times сообщила, что адвокат, представляющий интересы Айрин Уайли, оценил нанесённый ущерб в 500 тыс. долларов . В 1984 году иск был удовлетворён . Тем не менее, Дэвид Риглер в открытом письме, опубликованном в The New York Times , утверждает, что иск был отклонён Верховным судом штата Калифорния, и дело не рассматривалось в судебном порядке . Айрин Уайли скончалась в 2003 году .

Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

Свидетельство о рождении Перлы Мартин, бабушки Джини по отцовской линии - один из документов, приводимых Донной Оглсби

Сьюзан Кёртис продолжала работать с Джини на добровольной основе, но решением суда ей было запрещено посещать её пациентку. В 2008 году Кёртис в интервью ABC News сообщила, что на протяжении последних 20 лет она пыталась разыскать Джини, но её попытки оказались безрезультатными .

В 2008 году американские СМИ сообщили о том, что некий человек, «занимавшийся исследованием жизни Джини», установил её местонахождение, воспользовавшись услугами частного детектива . По словам этого лица, пожелавшего сохранить анонимность , в 2000 году Джини содержалась вместе с 6-8 другими пациентками в частном специализированном заведении для взрослых. «У меня есть отчётные ведомости её расходов. Там присутствуют, например, счета за такие вещи, как купальник, полотенце, хула-хуп и Walkman . Это так трогательно. Но там ей хорошо», - заявил аноним . В том же году ABC News сообщила о том, что Джини находится в частном заведении, расположенном в южной Калифорнии , и о ней там хорошо заботятся. Она может произнести всего несколько слов, но хорошо помнит язык жестов, которому её научили в 1970-х годах .

В 2008 году Джон Уайли поделился воспоминаниями о ранних годах своей жизни. Он рассказал, что в 6-летнем возрасте стал свидетелем дорожно-транспортного происшествия , в результате которого погибла его бабушка по отцовской линии. Когда Джону было 4 года, эта женщина забрала мальчика у отца, которого считала плохим родителем, и поселила в своём доме. Джон утверждает, что его бабушка, мать Кларка Уайли, была матерью-одиночкой, которая руководила публичным домом . После смерти бабушки Джон вернулся к родителям. Его мать, согласно утверждениям Джона, была почти слепой и психически больной женщиной, а отец обвинил его в смерти бабушки. Вскоре вся семья въехала в её дом. «Мой дом был как концентрационный лагерь , - вспоминает Джон Уайли, - я не знал, что такое нормальная жизнь». Родившуюся в 1957 году Джини отец изолировал в одной из двух спален дома; по словам Джона Уайли, во вторую спальню доступ был запрещён - отец хотел оставить в ней всё так, как было при жизни его матери. Члены семьи спали в гостиной: Кларк - в кресле, Айрин - на обеденном столе, а Джон на полу. Когда Джон достиг периода полового созревания , по его словам, он подвергался жестоким наказаниям со стороны отца за «растущую сексуальность». Кларк Уайли привязывал ноги подростка к стулу и наносил ему удары в область паха. «Думаю, он не хотел, чтобы у меня было потомство, и удивительно, что я всё-таки завёл его, - вспоминает Джон. - Для того, чтобы другие дети не видели моих интимных мест, когда мы мылись в душе, он направлял записки в школу с просьбой освободить меня от занятий физкультурой» .

В 2010 году Донна Оглсби, родственница Джини по материнской линии, занимающаяся изучением генеалогии , опубликовала на сайте Find a Grave свои исследования относительно происхождения Джини и её ближайшего окружения. Согласно информации, приведённой Оглсби, настоящее имя Джини - Сьюзан М. Уайли (англ. Susan M. Wiley ) .

В популярной культуре

См. также

Напишите отзыв о статье "Джини (одичавший ребёнок)"

Примечания

(англ.) на сайте Find a Grave
Ward A. (англ.) . FeralChildren.com . Проверено 3 мая 2012. .
James S. D. (англ.) . ABC News (7.05.2008). Проверено 14 марта 2011. .
Staas C. (нем.) . - Der Spiegel , 2007.
(англ.) . NOVA (4.03.1997). - Текстовая расшифровка звукового ряда документального фильма. Проверено 17 марта 2011. .
Pines M. // Teaching English through the Disciplines: Psychology / L. F. Kasper, Ed., Whittier. - 1997.
James S. D. (англ.) . ABC News (19.05.2008). Проверено 14 марта 2011. .
Роллс Д. Утраченная невинность: история Джини // . - Москва, 2010. - С. 25-30. - ISBN 978-5-49807-397-2.
, p. 3.
Fuchs A. . - GRIN Verlag, 2002.
Boeckx C. Language in Cognition: Uncovering Mental Structures and the Rules Behind Them. - Wiley-Blackwell, 2009. - P. 51. - 264 p. - ISBN 1405158824.
, p. 4.
, p. 5.
(англ.) . The New York Times (13.06.1993). Проверено 16 марта 2011. .
Choice E. T. (англ.) . FeralChildren.com . Проверено 5 мая 2012. .
, p. 1.
Publications of V. A. Fromkin // . - London: Taylor & Francis , 1988. - P. XI. - ISBN 0415003113.
Goldin-Meadow S. (англ.) // Science : академический журнал. - Вашингтон: Американская ассоциация содействия развитию науки , 1978. - Vol. 200 , fasc. 4342 . - P. 649-651 .
Curtiss S. Genie: A Psycholinguistic Study of a Modern-Day “Wild Child” (Perspectives in neurolinguistics and psycholinguistics). - N. Y. : Academic Press, 1977. - P. 256. - 288 p. - ISBN 0121963500.
Mairs N. (англ.) // Los Angeles Times : газета. - Los Angeles, 1993.
, p. 10.
Harley T. Talking the Talk: Language, Psychology and Science. - Psychology Press, 2009. - P. 80. - 352 p. - ISBN 1841693405.
, p. 20.
McKeeff Th. J., Tong F. // Cerebral Cortex. - № 3 . - P. 669-678.
Hudson G. Feral children // . - Blackwell, 1999. - P. 175-176. - ISBN 978-0631203049.
Салливан - американский педагог, которая научила говорить слепоглухую Хелен Келлер .
, p. 2.
, p. 3.
, p. 4.
, p. 15.
, p. 7.
, p. 56.
, p. 17.
, p. 21.
Fromkin V.; Curtiss S. (англ.) . linguistlist.org (17.04.1992). - Письмо В. Фромкин и С. Кёртис еженедельнику The New Yorker . Проверено 13 мая 2012. .
(англ.) (20.08.2001). Проверено 14 марта 2011. .
Buchanan J. (англ.) . - Краткое описание сюжета фильма на allmovie.com. Проверено 14 марта 2011. .
Foundas S. (англ.) (16.10.2002). - Film Review. Проверено 14 марта 2011. .

Литература

Benzaquen A. Encounters with Wild Children: Temptation and Disappointment in the Study of Human Nature. - Mcgill Queens Univ Pr, 2006. - 393 p. - ISBN 978-0773529724.
Jones P. E. Contradictions and unanswered questions in the Genie case: a fresh look at the linguistic evidence // Language and Communication. - Elsevier, July 1995. - Vol. 15, № 3 . - P. 261-280. - DOI :.
Rymer R. // The New Yorker . - April 13, 1992. - P. 41-81.
Rymer R. // The New Yorker . - April 20, 1992. - P. 43-77.
Rymer R. Genie: A Scientific Tragedy. - N. Y. : HarperCollins, 1993. - 221 p. - ISBN 0-06-016910-9.

Ссылки

(англ.)
«Пересмешник не будет петь» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Джини (одичавший ребёнок)

Но жизнь безжалостно возвращала на землю, жестокой реальностью напоминая причину, по которой я сюда пришла. Я огляделась вокруг – прямо за моей спиной высилась слизанная ветрами, сверкающая на солнце пушистым инеем, серая каменная скала. А на ней... белой звёздной россыпью качались роскошные, крупные, невиданные цветы!.. Гордо выставив под солнечные лучи свои белые, словно восковые, остроконечные лепестки, они были похожи на чистые, холодные звёзды, по ошибке упавшие с небес на эту серую, одинокую скалу... Не в состоянии оторвать глаза от их холодной, дивной красоты, я опустилась на ближайший камень, восторженно любуясь завораживающей игрой светотеней на слепяще-белых, безупречных цветках... Моя душа блаженно отдыхала, жадно впитывая чудесный покой этого светлого, чарующего мгновения... Кругом витала волшебная, глубокая и ласковая тишина...
И вдруг я встрепенулась... Я вспомнила! Следы Богов!!! Вот, как назывались эти великолепные цветы! По старой-престарой легенде, которую давным-давно рассказывала мне моя любимая бабушка, Боги, приходя на Землю, жили высоко в горах, вдали от мирской суеты и людских пороков. Долгими часами размышляя о высоком и вечном, они закрывались от Человека завесой «мудрости» и отчуждения... Люди не знали, как их найти. И только нескольким посчастливилось узреть ИХ, но зато, позже этих «удачливых» никто никогда больше не видывал, и не у кого было спросить путь к гордым Богам... Но вот однажды умирающий воин забрался высоко в горы, не желая живым сдаваться врагу, победившему его.
Жизнь оставляла грустного воина, вытекая последними каплями остывающей крови... И никого не было рядом, чтобы проститься, чтобы омыть слезами его последний путь... Но вот, уже ускользая, его взгляд зацепился за дивную, невиданную, божественную красоту!.. Непорочные, снежно-белые, удивительнейшие цветы окружали его... Их чудесная белизна омывала душу, возвращая ушедшую силу. Призывала к жизни... Будучи не в силах шевельнуться, он внимал их холодный свет, открывая ласке одинокое сердце. И тут же, у него на глазах, закрывались его глубокие раны. Жизнь возвращалась к нему, ещё сильнее и яростнее, чем при рождении. Снова почувствовав себя героем, он поднялся... прямо перед его взором стоял высокий Старец...
– Ты вернул меня, Боже? – восторженно спросил воин.
– Кем ты есть, человече? И почему рекёшь меня Господом? – удивился старец.
– Кто же другой мог совершить подобное? – прошептал человек. – И живёшь ты почти, что в небе... Значит ты Бог.
– Я не Бог, Я потомок его... Благо – истинный... Заходи, коль пришёл, в нашу обитель. С чистым сердцем и чистым помыслом ты пришёл жизнь пращать... Вот и возвратили тебя. Радуйся.
– Кто возвратил меня, Старче?
– Они, радимые, «стопы господние»... – указав на дивные цветы, качнул головой Старец.
Вот с тех пор и пошла легенда о Цветах Господних. Говорят, они всегда растут у обителей Божьих, чтобы путь указать пришедшим...
Задумавшись, я не заметила, что осматриваюсь вокруг... и буквально тут же очнулась!.. Мои удивительные чудо-цветы росли лишь вокруг узенькой, тёмной щели, зиявшей в скале, как почти невидимый, «природный» вход!!! Обострившееся вдруг чутьё, повело меня именно туда...
Никого не было видно, никто не выходил. Чувствуя себя неуютно, приходя непрошенной, я всё же решила попробовать и подошла к щели. Опять же, ничего не происходило... Ни особой защиты, ни каких либо других неожиданностей не было. Всё оставалось величественным и спокойным, как от начала времён... Да и от кого было здесь защищаться? Только от таких же одарённых, какими были сами хозяева?.. Меня вдруг передёрнуло – но ведь мог появиться ещё один такой же «Караффа», который был бы в какой-то степени одарённым, и так же просто бы их «нашёл»?!..
Я осторожно вошла в пещеру. Но и здесь ничего необычного не произошло, разве что, воздух стал каким-то очень мягким и «радостным» – пахло весной и травами, будто я находилась на сочной лесной поляне, а не внутри голой каменной скалы... Пройдя несколько метров, я вдруг поняла, что становится всё светлее, хотя, казалось бы, должно было быть наоборот. Свет струился откуда-то сверху, здесь внизу распыляясь в очень мягкое «закатное» освещение. В голове тихо и ненавязчиво зазвучала странная, успокаивающая мелодия – ничего подобного мне никогда раньше не приходилось слышать... Необычайное сочетание звуков делало мир вокруг лёгким и радостным. И безопасным...
В странной пещере было очень тихо и очень уютно... Единственное, что чуточку настораживало – всё сильнее нарастало ощущение чужого наблюдения. Но оно не было неприятным. Просто – заботливый взгляд родителя за несмышлёным малышом...
Коридор, по которому я шла, начал расширяться, переходя в огромный высокий каменный зал, по краям которого располагались простые каменные сидения, похожие на длинные скамьи, выбитые кем-то прямо в скале. А посередине этого странного зала высился каменный постамент, на котором «горел» всеми цветами радуги огромный бриллиантовый кристалл... Он сверкал и переливался, ослепляя разноцветными вспышками, и был похож на маленькое солнце, почему-то вдруг кем-то запрятанное в каменную пещеру.
Я подошла поближе – кристалл засиял ярче. Это было очень красиво, но не более, и никакого восторга или приобщения к чему-то «великому» не вызывало. Кристалл был материальным, просто невероятно большим и великолепным. Но и только. Он не был чем-то мистическим или значимым, а всего лишь необычайно красивым. Только вот я пока никак не могла понять, почему этот с виду совершенно вроде бы простой «камень» реагировал на приближение человека? Могло ли оказаться возможным, что его каким-то образом «включало» человеческое тепло?
– Ты совершенно права, Изидора... – вдруг послышался чей-то ласковый голос. – Недаром, тебя ценят Отцы!
Вздрогнув от неожиданности, я обернулась, тут же радостно воскликнув – рядом стоял Север! Он был по-прежнему приветливым и тёплым, только чуточку грустным. Как ласковое солнце, которое вдруг закрыла случайная туча...
– Здравствуй Север! Прости, что пришла непрошенной. Я звала тебя, но ты не явился... Тогда я решила сама попробовать найти тебя. Скажи, что означают твои слова? В чём моя правота?
Он подошёл к кристаллу – тот засиял ещё ярче. Свет буквально слепил, не давая на него смотреть.
– Ты права насчёт этого «дива»... Мы нашли его очень давно, много сотен лет тому назад. И теперь он служит хорошую службу – защитой против «слепых», тех, которые случайно попали сюда. – Север улыбнулся. – Для «желающих, но не могущих»... – и добавил. – Как Караффа. Но это не твой зал, Изидора. Пойдём со мной. Я покажу тебе твою Мэтэору.
Мы двинулись вглубь зала, проходя, стоящие по краям, какие-то огромные белые плиты с выбитыми на них письменами.
– Это не похоже на руны. Что это, Север? – не выдержала я.
Он опять дружески улыбнулся:
– Руны, только очень древние. Твой отец не успел тебя научить... Но если захочешь – я научу тебя. Только приходи к нам, Изидора.
Он повторял уже слышанное мною.
– Нет! – сразу же отрезала я. – Я не поэтому сюда пришла, ты знаешь, Север. Я пришла за помощью. Только вы можете помочь мне уничтожить Караффу. Ведь в том, что он творит – и ваша вина. Помогите же мне!
Север ещё больше погрустнел... Я заранее знала, что он ответит, но не намеревалась сдаваться. На весы были поставлены миллионы хороших жизней, и я не могла так просто отказаться от борьбы за них.
– Я уже объяснил тебе, Изидора...
– Так объясни ещё! – резко прервала его я. – Объясни мне, как можно спокойно сидеть, сложа руки, когда человеческие жизни гаснут одна за другой по твоей же вине?! Объясни, как такая мразь, как Караффа, может существовать, и ни у кого не возникает желание даже попробовать уничтожить его?! Объясни, как ты можешь жить, когда рядом с тобой происходит такое?..
Горькая обида клокотала во мне, пытаясь выплеснуться наружу. Я почти кричала, пытаясь достучаться до его души, но чувствовала, что теряю. Обратного пути не было. Я не знала, получится ли ещё когда-нибудь попасть туда, и должна была использовать любую возможность, прежде чем уйти.
– Оглянись, Север! По всей Европе пылают живыми факелами твои братья и сёстры! Неужели ты можешь спокойно спать, слыша их крики??? И как же тебе не сняться кровавые кошмары?!
Его спокойное лицо исказила гримаса боли:
– Не говори такого, Изидора! Я уже объяснял тебе – мы не должны вмешиваться, нам не дано такое право... Мы – хранители. Мы лишь оберегаем ЗНАНИЯ.
– А тебе не кажется, что подожди Вы ещё, и Ваши знания уже не для кого будет сохранять?!. – горестно воскликнула я.
– Земля не готова, Изидора. Я уже говорил тебе это...
– Что ж, возможно она никогда готовой не будет... И когда-нибудь, через каких-нибудь тысячу лет, когда ты будешь смотреть на неё со своих «вершин», ты узришь лишь пустое поле, возможно даже поросшее красивыми цветами, потому что на Земле в это время уже не будет людей, и некому будет срывать эти цветы... Подумай, Север, такое ли будущее ты желал Земле?!..
Но Север был защищён глухой стеной веры в то, что говорил... Видимо, они все железно верили, что были правы. Или кто-то когда-то вселил эту веру в их души так крепко, что они проносили её чрез столетия, не открываясь и не допуская никого в свои сердца... И я не могла через неё пробиться, как бы ни старалась.
– Нас мало, Изидора. И если мы вмешаемся, не исключено, что мы тоже погибнем... А тогда проще простого будет даже для слабого человека, уже не говоря о таком, как Караффа, воспользоваться всем, что мы храним. И у кого-то в руках окажется власть над всеми живущими. Такое уже было когда-то... Очень давно. Мир чуть не погиб тогда. Поэтому – прости, но мы не будем вмешиваться, Изидора, у нас нет на это права... Наши Великие Предки завещали нам охранять древние ЗНАНИЯ. И это то, для чего мы здесь. Для чего живём. Мы не спасли даже Христа когда-то... Хотя могли бы. А ведь мы все очень любили его.
– Ты хочешь сказать, что кто-то из Вас знал Христа?!.. Но это ведь было так давно!.. Даже Вы не можете жить так долго!
– Почему – давно, Изидора?– искренне удивился Север. – Это было лишь несколько сотен назад! А мы ведь живём намного дольше, ты знаешь. Как могла бы жить и ты, если бы захотела...
– Несколько сотен?!!! – Север кивнул. – Но как же легенда?!.. Ведь по ней с его смерти прошло уже полторы тысячи лет?!..
– На то она «легенда» и есть... – пожал плечами Север, – Ведь если бы она была Истиной, она не нуждалась бы в заказных «фантазиях» Павла, Матфея, Петра и им подобных?.. При всём при том, что эти «святые» люди ведь даже и не видели никогда живого Христа! И он никогда не учил их. История повторяется, Изидора... Так было, и так будет всегда, пока люди не начнут, наконец, самостоятельно думать. А пока за них думают Тёмные умы – на Земле всегда будет властвовать лишь борьба...
Север умолк, как бы решая, стоит ли продолжать. Но, немного подумав, всё же, заговорил снова...
– «Думающие Тёмные», время от времени дают человечеству нового Бога, выбирая его всегда из самых лучших, самых светлых и чистых,… но именно тех, которых обязательно уже нет в Круге Живых. Так как на мёртвого, видишь ли, намного легче «одеть» лживую «историю его Жизни», и пустить её в мир, чтобы несла она человечеству лишь то, что «одобрялось» «Думающими Тёмными», заставляя людей окунаться ещё глубже в невежество Ума, пеленая Души их всё сильнее в страх неизбежной смерти, и надевая этим же оковы на их свободную и гордую Жизнь...
– Кто такие – Думающие Тёмные, Север? – не выдержала я.
– Это Тёмный Круг, в который входят «серые» Волхвы, «чёрные» маги, денежные гении (свои для каждого нового промежутка времени), и многое тому подобное. Проще – это Земное (да и не только) объединение «тёмных» сил.
– И Вы не боретесь с ними?!!! Ты говоришь об этом так спокойно, как будто это тебя не касается!.. Но ты ведь тоже живёшь на Земле, Север!
В его глазах появилась смертельная тоска, будто я нечаянно затронула нечто глубоко печальное и невыносимо больное.
– О, мы боролись, Изидора!.. Ещё как боролись! Давно это было... Я, как и ты сейчас, был слишком наивным и думал, что стоит людям лишь показать, где правда, а где ложь, и они тут же кинутся в атаку за «правое дело». Это всего лишь «мечты о будущем», Изидора... Человек, видишь ли, существо легко уязвимое... Слишком легко поддающееся на лесть и жадность. Да и другие разные «человеческие пороки»... Люди в первую очередь думают о своих потребностях и выгодах, и только потом – об «остальных» живущих. Те, кто посильнее – жаждут Власти. Ну, а слабые ищут сильных защитников, совершенно не интересуясь их «чистоплотностью». И это продолжается столетиями. Вот почему в любой войне первыми гибнут самые светлые и самые лучшие. А остальные «оставшиеся» присоединяются к «победителю»... Так и идёт по кругу. Земля не готова мыслить, Изидора. Знаю, ты не согласна, ибо ты сама слишком чиста и светла. Но одному человеку не по силам свергнуть общее ЗЛО, даже такому сильному, как ты. Земное Зло слишком большое и вольное. Мы пытались когда-то... и потеряли лучших. Именно поэтому, мы будем ждать, когда придёт правильное время. Нас слишком мало, Изидора.
– Но почему тогда Вы не пытаетесь воевать по-другому? В войну, которая не требует Ваших жизней? У Вас ведь есть такое оружие! И почему разрешаете осквернять таких, как Иисус? Почему не расскажете людям правду?..
– Потому, что никто не будет этого слушать, Изидора... Люди предпочитают красивую и спокойную ложь, будоражащей душу правде... И пока ещё не желают думать. Смотри, ведь даже истории о «жизни богов» и мессий, сотворённые «тёмными», слишком одна на другую похожи, вплоть до подробностей, начиная с их рождения и до самой смерти. Это чтобы человека не беспокоило «новое», чтобы его всегда окружало «привычное и знакомое». Когда-то, когда я был таким, как ты – убеждённым, истинным Воином – эти «истории» поражали меня открытой ложью и скупостью разнообразия мысли их «создающих». Я считал это великой ошибкой «тёмных»... Но теперь, давно уже понял, что именно такими они создавались умышленно. И это по-настоящему было гениальным... Думающие Тёмные слишком хорошо знают природу «ведомого» человека, и поэтому совершенно уверены в том, что Человек всегда с готовностью пойдёт за тем, кто похож на уже и з в е с т н о е ему, но будет сильно сопротивляться и тяжело примет того, кто окажется для него н о в ы м, и заставит мыслить. Поэтому-то наверное люди всё ещё слепо идут за «похожими» Богами, Изидора, не сомневаясь и не думая, не утруждая задать себе хотя бы один вопрос...
Я опустила голову – он был совершенно прав. У людей был всё ещё слишком сильным «инстинкт толпы», который легко управлял их податливыми душами...
– А ведь у каждого из тех, которых люди называли Богами, были очень яркие и очень разные, их собственные уникальные Жизни, которые чудесно украсили бы Истинную Летопись Человечества, если бы люди знали о них, – печально продолжал Север. – Скажи мне, Изидора, читал ли кто-нибудь на Земле записи самого Христа?.. А ведь он был прекрасным Учителем, который к тому же ещё и чудесно писал! И оставил намного больше, чем могли бы даже представить «Думающие Тёмные», создавшие его липовую историю...
Глаза Севера стали очень тёмными и глубокими, будто на мгновение вобрали в себя всю земную горечь и боль... И было видно, что говорить об этом ему совершенно не хочется, но с минуту помолчав, он всё же продолжил.
– Он жил здесь с тринадцати лет... И уже тогда писал весть своей жизни, зная, как сильно её изолгут. Он уже тогда знал своё будущее. И уже тогда страдал. Мы многому научили его... – вдруг вспомнив что-то приятное, Север совершенно по-детски улыбнулся... – В нём всегда горела слепяще-яркая Сила Жизни, как солнце... И чудесный внутренний Свет. Он поражал нас своим безграничным желанием ВЕДАТЬ! Знать ВСЁ, что знали мы... Я никогда не зрел такой сумасшедшей жажды!.. Кроме, может быть, ещё у одной, такой же одержимой...
Его улыбка стала удивительно тёплой и светлой.
– В то время у нас жила здесь девочка – Магдалина... Чистая и нежная, как утренний свет. И сказочно одарённая! Она была самой сильной из всех, кого я знал на Земле в то время, кроме наших лучших Волхвов и Христа. Ещё находясь у нас, она стала Ведуньей Иисуса... и его единственной Великой Любовью, а после – его женой и другом, делившим с ним каждое мгновение его жизни, пока он жил на этой Земле... Ну, а он, учась и взрослея с нами, стал очень сильным Ведуном и настоящим Воином! Вот тогда и пришло его время с нами прощаться... Пришло время исполнить Долг, ради которого Отцы призвали его на Землю. И он покинул нас. А с ним вместе ушла Магдалина... Наш монастырь стал пустым и холодным без этих удивительных, теперь уже ставших совершенно взрослыми, детей. Нам очень не хватало их счастливых улыбок, их тёплого смеха... Их радости при виде друг друга, их неуёмной жажды знания, железной Силы их Духа, и Света их чистых Душ... Эти дети были, как солнца, без которых меркла наша холодная размеренная жизнь. Мэтэора грустила и пустовала без них... Мы знали, что они уже никогда не вернутся, и что теперь уже никто из нас более никогда не увидит их... Иисус стал непоколебимым воином. Он боролся со злом яростнее, чем ты, Изидора. Но у него не хватило сил. – Север поник... – Он звал на помощь своего Отца, он часами мысленно беседовал с ним. Но Отец был глух к его просьбам. Он не мог, не имел права предать то, чему служил. И ему пришлось за это предать своего сына, которого он искренне и беззаветно любил – в глазах Севера, к моему великому удивлению, блестели слёзы... – Получив отказ своего Отца, Иисус, также как и ты, Изидора, попросил помощи у всех нас... Но мы тоже отказали ему... Мы не имели права. Мы предлагали ему уйти. Но он остался, хотя прекрасно знал, что его ждёт. Он боролся до последнего мгновения... Боролся за Добро, за Землю, и даже за казнивших его людей. Он боролся за Свет. За что люди, «в благодарность», после смерти оклеветали его, сделав ложным и беспомощным Богом... Хотя именно беспомощным Иисус никогда и не был... Он был воином до мозга костей, ещё тогда, когда совсем ребёнком пришёл к нам. Он призывал к борьбе, он крушил «чёрное», где бы оно ни попадалось, на его тернистом пути.

Иисус Радомир прогоняет
торговцев из храма

Север замолк, и я подумала, что рассказ закончен. В его печальных серых глазах плескалась такая глубокая, обнажённая тоска, что я наконец-то поняла, как непросто должно было жить, отказывая в помощи любимым, светлым и прекрасным людям, провожая их, идущих на верную гибель, и зная, как легко было их спасти, всего лишь протянув руку... И как же неправильна по-моему была их неписанная «правда» о не вмешательстве в Земные дела, пока (наконец-то, когда-то!..) не придёт «правильное» время... которое могло так никогда и не придти...
– Человек – всё ещё существо слабовольное, Изидора... – вдруг снова тихо заговорил Север. – И корысти, и зависти в нём, к сожалению, больше, чем он может осилить. Люди пока ещё не желают следовать за Чистым и Светлым – это ранит их «гордость» и сильно злит, так как слишком уж отличается, от «привычного» им человека. И Думающие Тёмные, прекрасно зная и пользуясь этим, всегда легко направляли людей сперва свергать и уничтожать «новых» Богов, утоляя «жажду» крушения прекрасного и светлого. А потом уже, достаточно посрамлённых, возвращали тех же новых «богов» толпе, как Великих Мучеников, уничтоженных «по ошибке»... Христос же, даже распятым, оставался для людей слишком далёким... И слишком чистым… Поэтому уже после смерти люди с такой жестокостью пятнали его, не жалея и не смущаясь, делая подобным себе. Так из ярого Воина остался в людской памяти лишь трусливый Бог, призывавший подставлять левую щёку, если ударят по правой.... А из его великой Любви – осталось лишь жалкое посмешище, закиданное камнями... чудесная чистая девочка, превратившаяся в «прощённую» Христом, поднявшуюся из грязи, «падшую» женщину... Люди всё ещё глупы и злы Изидора... Не отдавай себя за них! Ведь даже распяв Христа, все эти годы они не могут успокоиться, уничтожая Имя Его. Не отдавай себя за них Изидора!
– Но разве же, по-твоему ВСЕ люди глупы и злы?.. На Земле очень много прекрасных людей, Север! И не всем им нужен «повергнутый» Бог, поверь мне! Посмотри на меня – разве ты не видишь? Мне был бы нужен живой Христос, так же, как и его дивная Любовь – Магдалина...
Север улыбнулся.
– Потому что ты – Из-и-до-ра... Ты молишься другим богам. Да и вряд ли им нужно молиться! Они с тобою всегда и они не могут тебя покинуть. Твои боги – Добро и Любовь, Свет и Знание, и Чистая первозданная Сила. Это Боги Мудрости, и это то, чему «молимся» мы. Люди же не признают их пока. Им пока нужно другое... Людям нужен кто-то, кому они могут пожаловаться, когда им плохо; кого они могут обвинить, когда не везёт; кого они могут просить, когда чего-то хочется; кто им может простить, когда они «грешат»... Вот, что пока лишь нужно человеку... И пройдёт ещё уйма времени, пока человек не будет нуждаться в таком Боге, который делал бы за него всё, и уж тем более – всё бы прощал... Это слишком удобно, чтобы суметь отказаться, Изидора... Человек ещё не готов ничего делать сам.
– Покажи мне его, Север... – шёпотом попросила я. – Покажи мне, каким он был.
Воздух вокруг заколебался мягкими волнами, искрясь и сгущаясь, будто открывалась таинственная невидимая дверь. И тут я увидела их!.. В просторной каменной пещере, двое чудесных белокурых детей весело беседовали о чём-то, сидя у маленького природного каменного фонтана. Мир вокруг них казался счастливым и солнечным, впитывавшим струившуюся от их чудесных душ, тихую радость... Мальчик был гордым, высоким и очень стройным для своих тринадцати лет. В нём бушевала огромная внутренняя сила, но, в то же время, он был мягким и очень приятным. Он глядел на мир весело, и... очень мудро, будто было ему внутри не менее сотни лет. Временами его лучистые синие глаза вспыхивали, пронизывая стальным серым цветом, но тут же опять искрились весельем, любуясь своей очаровательной смешливой собеседницей... А девочка и правда была необычайно хороша. Она напоминала чистого ангела, только что спустившегося с небес. Прижавши к груди, она держала старую, толстую книгу. И видимо ни за что не собиралась её отпускать. Волнистые, очень длинные золотые волосы, были подвязаны голубой шёлковой лентой, удачно оттенявшей цвет её смеющихся, небесно-голубых глаз. Маленькие ямочки на розовых щеках делали её милой и весёлой, как чистое майское утро... Дети были одеты в длинные, снежно белые, одинаковые одежды, подпоясанные золотыми поясами и выглядели чудесной парой, вышедшей из красивой старой картины... Они чудесно подходили друг другу, чем-то дополняя и соединяя недостающее каждому, создавая одно целое, которое порвать было невозможно... Это были Иисус и Магдалина, будущий Спаситель Человечества и его единственная и большая, будущая Любовь.
– Но ведь они совершенно другие! – искренне удивляясь, воскликнула я. – Совсем не такие, какими их рисуют! Разве же они не иудеи?!
– А они ими никогда и не были – пожал плечами Север. – Это люди, которым нужна была власть, очень «умно» решили стать «детьми убитого Бога», этим же самым, делая «ИЗБРАННЫМ» самый опасный на Земле народ. Иисус же был сыном Белого Волхва и нашей ученицы, Ведуньи Марии. Они родили его, чтобы привести на Землю его удивительную Душу.
Я остолбенело уставилась на Севера...
– А как же иудейка Мария и Иосиф?! Как же тот же самый Назарет?..

История Джини – один из самых вопиющих случаев жестокого обращения с детьми. Она не получала ни любви, ни даже теплого человеческого прикосновения. Её держали связанной в запертой комнате, и все, что она видела, – это жестокость и безразличие. С ней не общались и запрещали издавать звуки, потому Джини абсолютно не развивалась до 13 лет, пока о ней не узнали власти и не вмешались.

Джини родилась в Аркадии (Калифорния) в 1957 году и была вторым выжившим ребенком из четырех. Ее отец терпеть не мог детей и третировал всю семью, не позволяя никому выходить из дома.

Отец Джини вырос в приюте при живой матери, которая управляла публичным домом и практически никогда не посещала сына. Мать Джини была на двадцать лет моложе мужа и имела проблемы со зрением, а потому зависела от своего супруга. Глава семейства терпеть не мог детей, считая их шумными, и после рождения Джини начал изолировать себя и свою семью от общества. Как и другие дети до нее, Джини родилась с очень малым весом и резус-несовместимостью.

Когда Джини было чуть больше полугода, отец перевез семью в дом своей матери, где он привязывал девочку к горшку почти на 13 часов. По ночам она спала в подгузнике и в маленьком спальном мешке, ограничивающем движения. Кормили Джини преимущественно детским питанием, овсяными хлопьями и крутыми яйцами.

Когда её бабушка погибла, отец стал еще более антисоциальным и агрессивным. Вскоре он бросил работу и закрыл семью в четырех стенах. Он запрещал любые шумы и звуки, потому в доме не было радио и телевизора, и почти никогда не позволял сыну и жене разговаривать, особенно рядом с Джини. За ослушание полагалось наказание.

Отец всячески поощрял сына дурно обращаться с сестрой. Её кормили так мало, что в 13 лет она выглядела как шестилетний ребенок. По ночам мать тайком подсовывала ей еду, потому Джини приучила себя спать с 7 до 11 вечера, просыпаться ненадолго, чтобы поесть, а затем снова спать еще шесть с половиной часов. Она так и не научилась нормально ходить и двигаться.

Домашнее заточение сильно изменило девочку. К 13 годам она едва могла ходить, не контролировала мочеиспускание и дефекацию и наносила себе повреждения, когда злилась или расстраивалась. Хотя ее зрение было нормальным, она не умела сконцентрировать взгляд на дальних предметах.

В 1970 году между родителями Джини начались постоянные драки и скандалы. Как-то раз мать девочки в отсутствие мужа пошла подать заявление на пособие для слепых, но случайно зашла в офис социальной службы. В результате в дело вмешалась полиция, и родителей Джини арестовали. Случай был предан широкой огласке, и глава семейства покончил жизнь самоубийством, оставив записку: «Мир никогда не поймет».

Джини поступила в детскую больницу. При росте в 1,37 м она весила всего 29 кг. Девочка была в синяках, а её скелет был деформирован. Она даже не могла прямо стоять и имела характерную «походку кролика», при которой она держала руки впереди, как лапы.

Несмотря на то, что Джини добилась значительного прогресса во время своего пребывания в больнице, в дальнейшем её переводили в разные приюты, что не пошло ей на пользу.

Внимание и забота, полученные девочкой в больнице, оказали на нее положительное влияние. Она набрала вес и постепенно начала взаимодействовать с теми, с кем подружилась. Она также очень заинтересовалась звуками, пытаясь отыскивать их источники, и наблюдала за движущимися объектами.

В 1975 году, когда Джини исполнилось 18 лет, ее мать хотела забрать дочь к себе, но вскоре отказалась от этой идеи. Однако в январе 1978 года она перестала разрешать психологам исследовать развитие Джини. В период с 1978 года до начала 1990-х годов Джини жила минимум в четырех интернатах, где столкнулась с физическим и психическим насилием, что привело её к депрессии и уходу от реальности.

Сейчас Джини тихо и спокойно живет в частном медицинском учреждении для умственно недоразвитых взрослых в Лос-Анджелесе.

В 1970 году на прием к одному из сотрудников Департамента социальной помощи калифорнийского города Темпл Сити пришла странная пятидесятилетняя женщина. Её звали Ирен Уайли, она плохо видела, и, периодически сбиваясь во время беседы, создавала впечатление не самого адекватного человека. Однако основное внимание работника привлекла девочка примерно семи лет, которую Ирен привела с собой. Ребенок царапался, плевался и, словно подражая кролику, передвигался по комнате рывками, вытянув перед собой руки. Удивившись подобному поведению, он вежливо поинтересовался: «Что с ребенком?».

Мгновения спустя сотрудник уже набирал номер телефона Офиса шерифа округа Лос-Анджелес. Именно с этого дня имя маленькой Джини Уайли стало известно всем, а её история потрясла мир.

Джини (настоящее имя которой тщательно скрывается, дабы гарантировать ей некую анонимность) родилась в 1957 году в семье Ирен Оглесби, страдавшей катарактой обоих глаз, и её мужа Кларка Уайли, регулярно устраивавшего в доме концентрационный лагерь. Она была третьим из четырех детей молодой семьи. Первые двое умерли при странных обстоятельствах - девочку, раздражавшую Кларка постоянным плачем, он вынес в гараж, предварительно завернув в одеяло, и оставил в ящике стола. Спустя два с половиной месяца она скончалась от пневмонии. Вторым ребенком был мальчик, который трагически погиб сразу же после рождения из-за невнимательности родителей, захлебнувшись собственной слюной. Так в семье Уайли осталось лишь двое детей: Джини и её старший брат Джон.

В возрасте четырех лет Джона забрала к себе бабушка, сославшись на неспособность Кларка быть хорошим отцом. Что же касается самой Джини, то, когда ей исполнилось четырнадцать месяцев, регулярно приходящий на дом педиатр поставил девочке диагноз - «вероятная задержка умственного развития». После чего отец просто изолировал её в одной из комнат, где ребенок провел в одиночестве долгих двенадцать лет.

В комнате, где она жила, всегда стояла кромешная тьма. Единственное окно было тщательно закрыто фольгой, которая отражала солнечный свет снаружи и не позволяла его лучам проникать внутрь. Каждое утро начиналось для Джини с кормежки детским питанием, которое Кларк специально готовил на молоке, всячески противясь давать девочке твердую пищу. После завтрака на ребенка надевался подгузник и Джини привязывалась веревкой к стулу, после чего Кларк уходил по своим делам на весь день, оставляя ее в таком положении. Игрушек девочке никто не давал, поэтому единственными вещами, которыми она могла играть, были старый полиэтиленовый плащ и пустые катушки от ниток. На ночь Джини, одетая в смирительную рубашку, помещалась в металлический вольер, который отец смастерил для нее, копируя стандартные клетки для собак. Каждый раз, взаимодействуя с девочкой, Кларк Уайли лишь скупо лаял или рычал, подражая собакам. Дочери запрещалось говорить и за любую попытку издать звук, отдаленно напоминающий человеческий, он избивал ее палкой. Посторонних голосов Джини тоже не могла слышать – остро ненавидя любые проявление посторонних шумов, отец категорически запрещал иметь в доме радиоприемник или телевизор. А опасаясь гнева мужчины, Ирен говорила с мужем лишь шепотом, стараясь сохранять максимальную тишину.

Именно так росла маленькая Джини Уайли, будучи лишенной не только солнечного света, нормальной еды и игрушек, но и человеческого общения, находясь в изоляции темницы, собственноручно выстроенной ее отцом.

Все изменилось спустя двенадцать лет. К тому времени мать Кларка погибла в загадочном ДТП, после чего старший брат Джини Джон был вынужден вновь вернуться в родительский дом, где регулярно обвинялся в смерти бабушки и подвергался побоям со стороны отца. Зачастую Кларк просто привязывал сына к стулу и наносил ему удары в область паха.

Став чуть старше, в 1970 году Джон сбежал из дома. Именно это событие спровоцировало Ирен на решительные действия – 4 ноября она забрала тринадцатилетнюю Джини и, наконец, ушла от мужа.

Первым делом она обратилась в социальную службу. Ошарашенные историей жизни девочки, которую, постоянно путаясь в показаниях, рассказала ее мать, сотрудники социальной службы провели ряд тестов и определили ребенка в детскую больницу при Калифорнийском университете Лос-Анджелеса.

Что же касается ее матери и отца – позже им было предъявлено обвинение «в жестоком обращении с ребенком». Но на судебное заседание пришла лишь Ирен, которая позже потеряла права на опеку над ребенком. Кларк Уайли к тому времени был мертв - он застрелился накануне. Рядом с его телом нашли две записки. В одной лежали 400 долларов для Джини, в другой короткая фраза: «Мир никогда не поймет».

Когда Джини впервые привезли в больницу, она весила 27 кг при росте 1,30 метра. Ребенок с трудом мог ходить и разгибать до конца руки и ноги. Девочка не была приучена к туалету, неумеренно мастурбировала и не ощущала изменений окружающей среды. Когда она волновалась и приходила в состояние возбуждения, у нее сразу случалось непроизвольное мочеиспускание. Ввиду того, что ребенок провел всю жизнь в зафиксированном сидячем положении, на её ягодицах образовались большие мозоли. У Джини были проблемы с зубами, из-за того, что она всю жизнь питалась лишь жидкой пищей - она не умела жевать и все время плевалась, одежда девочки всегда была испачкана слюной. Также наблюдались проблемы со зрением, из-за нахождения ребенка в темном, как шахта, помещении.

Тесты психического состояния ребенка выявили, что по умственному развитию она находится на уровне годовалого ребенка. Именно этим можно объяснить реакцию социального работника, который при первой встрече решил, что Джини не больше семи лет, хотя на самом деле ей было уже тринадцать.

На протяжении многих лет специалисты Калифорнийского университета занимались изучением Джини и пытались сделать ее полноценным членом общества. В чем-то их попытки были успешны, в чем-то нет. Со временем девочка освоила простейшие связки слов, составляя фразы из трех слов. Она так и не научилась задавать вопросов, и почти всегда молчала. Вскоре после прекращения финансирования и закрытия исследований университета Джини попала под программу об опеке и успела пожить в нескольких приемных семьях. Позже ее определили в специальное заведение для совершеннолетних. Частный фонд, взявший на себя обязанности по содержанию Джини, старательно скрыл информацию о ее дальнейшей судьбы и местонахождении. Ирен Уайли несколько раз пыталась вернуть себе девочку через суд, но каждый раз находились причины ей отказывать и иски отклонялись. В 2003 году Ирен скончалась, так и не добившись возможности хотя бы снова увидеть дочь.

Не так давно в СМИ просочилась информация о примерном местонахождении девочки. Один из частных детективов сообщал, что она проживает в специализированном заведении для взрослых вместе с еще шестью другими пациентами. Она по-прежнему почти не говорит, зато активно использует язык жестов, которому ее обучили во время исследований, проводимых в 70-х годах. В одной из найденных отчетных ведомостях ее расходов числятся следующие покупки: обруч, купальник, пляжное полотенце и музыкальный плеер walkman.

Можно долго размышлять на тему судьбы Джини Уайли. Как сложилась бы ее жизнь, не будь Кларк сумасшедшим тираном или не терпи Ирен этот кошмар в течение двенадцати лет. Как она бы выросла полноценным членом общества вместо застрявшего внутри взрослой женщины ребенка с поломанной судьбой и искалеченным сознанием. С другой стороны, мир каждый день приносит ей все новые открытия, которые каждый из нас давно перестал замечать в веренице серых будней. По отчетам врачей, когда Джини впервые после лечения вывели в город, ей невероятно нравились дома и магазины, встречающиеся на пути. Она все время хотела зайти в каждый из них и посмотреть, что там внутри. Множество комнат и быт людей завораживали ее и приводили в восторг. Джини Уайли действительно смотрела на эту жизнь совершенно иначе - с детской наивностью и жизнелюбием, в каждой вещи наблюдая новую любопытную деталь устройства этого мира. Джини Уайли стала наглядным примером того, что, не смотря на все перипетии и сложности на нашем жизненном пути, порой достаточно просто взглянуть на мир глазами ребенка. Того самого, что так старательно уничтожается в каждом по мере взросления. Ребенка, все еще верящего в добро и в то, что каждый день, прожитый не во тьме, по сути своей прекрасен.

Total: 0
Вконтакте0
Google+0
ОК0
Facebook0