Можно ли было сохранить ссср: вспоминает михаил горбачев. Можно ли было спасти Советский Союз? За и против Могли ссср избежать распада в 1991

Александр Ципко, философ, публицист:

– Члены ГКЧП попытались предотвратить распад СССР. С этой точки зрения для меня они остаются государственниками, патриотами России. Но беда их состояла в том, что в августе 1991 года распад страны приобрёл необратимый характер. Достаточно вспомнить, что Ельцин тогда уже заявил о приоритете законов РСФСР над общесоюзными. Горбачёв терял власть, и даже внутри его команды многие не считали нужным заключение нового Союзного договора. Хотя позитивные результаты референдума о сохранении СССР в начале 1991 года давали основание сохранить страну хотя бы в той её части, где состоялось голосование. Правда, сам же референдум создавал предпосылки для двоевластия, так как в нём присутствовал и вопрос о введении поста президента РСФСР. ГКЧП, на мой взгляд, это вообще драматический момент русской истории. Тогда, как и в 1917 году во время попытки переворота генерала Корнилова, у людей, взявших на себя ответственность за судьбу страны, не хватило ни воли, ни решимости, ни последовательности. Ведь для решения своих задач члены ГКЧП должны были арестовать Ельцина и всю его команду, распустить съезд народных депутатов РСФСР. Оснований для того, чтобы обвинить этот съезд в попытках расчленить страну и совершить государственный переворот, было предостаточно. Вместо этого члены ГКЧП вели себя непоследовательно в отношении Горбачёва, пытались заигрывать с Ельциным, боялись непопулярных решений. Что и погубило их запоздалую попытку спасти историческую Россию. Парадокс состоит в том, что члены ГКЧП проявили ещё большую моральную слабость, чем Горбачёв, которого они за эти самые качества и пытались сместить. У них тряслись руки. Надо ещё заметить, что руководители печально знаменитого комитета пытались спасти страну, а не социалистическую систему. Я хорошо знал покойного советского премьера Валентина Павлова. Не верил он ни в какие преимущества социалистической системы, был рыночником и реформатором.

Валерий Хомяков, генеральный директор Совета по национальной стратегии:

– К сожалению, высказывания о тех событиях сегодня зачастую носят поверхностный характер. Некоторые мои коллеги пытаются превратить те три дня в августе 1991 года в шутку – мол, какой там переворот, ничего особенного не было… Было. Я находился внутри Белого дома всё это время и помню, какая напряжённая царила там атмосфера. Думаю, что сам ГКЧП стал ответом на процессы распада СССР, которые тогда вошли в завершающую стадию. С другой стороны, как раз это выступление стало детонатором развала страны. Неслучайно сразу же после провала ГКЧП многие республики заявили о выходе из состава СССР, провели референдумы о независимости. ГКЧП сыграл крайне отрицательную роль в истории нашего государства, способствовал его разрушению. Если бы его не было, думаю, что при всех минусах и издержках Новоогарёвский процесс, запущенный Горбачёвым, закончился бы благополучно, ибо и Россия, и Казахстан, и Украина в принципе были за то, чтобы сделать некую «мягкую» в политическом отношении конфедерацию. При этом удалось бы сохранить единое экономическое и информационное пространство и нам не пришлось бы пережить жестокие последствия распада СССР. Если говорить о настроениях, которые захлестнули общество после провала ГКЧП… Была некоторая эйфория. Казалось, вот сейчас КПСС уйдёт и наступит демократический рай. Но рай не наступил. И сейчас ситуация в государстве, боюсь, ничуть не лучше, чем та, что была до ГКЧП. Чиновников стало больше. Если раньше хоть кто-то из них боялся КПСС, то теперь никто вообще ничего не боится, воруют в открытую. Поэтому недовольство в народе усиливается. И я опасаюсь, как бы на моём веку не случилось ещё одного ЧП… Мы понемногу приближаемся к опасной черте, за которой может начаться «цветная» революция. Всё происходящее – и тогда, и сейчас – связано с тем, что власть плохо прислушивается к настроениям населения, живёт своей жизнью.

Андрей Паршев, политолог, главный редактор издательства «Алгоритм»:

– Я считаю, что сегодня тема ГКЧП, главной целью которого было сохранение единого государства, уже вне общественного сознания. Хотя не исключаю, что в будущем волна интереса к этим событиям поднимется. События августа 1991 года для меня лично – трагедия, последствия которой до конца ещё не осознаны. Да и не все из них мы уже в полной мере ощутили на себе. Например, геополитические утраты распада СССР в будущем не раз могут аукнуться нашим потомкам. У ГКЧП была вполне искренняя и реальная попытка остановить развал СССР. Со стороны участников комитета не было двойной игры. Это можно утверждать, потому что мы сегодня знаем, как сложились судьбы его членов. И потоки лжи в их сторону со стороны СМИ легко объяснимы. Победившая сторона, как это всегда и бывает, «добивала» своих поверженных противников информационными методами. Что касается вопроса, мог ли ГКЧП добиться осуществления своих целей в тех условиях, то мне запомнилась хорошая фраза из газеты того времени: «Зубами не удержали, губами не удержишь». Попытка спасти СССР опоздала, причём на много лет. Процесс развала наметился уже в 70-е годы… Корни развала СССР – в сфере управления экономикой. Болезнь была слишком запущена. На мой взгляд, сегодня общество больше волнует так называемый русский вопрос. И эта тема обязательно будет муссироваться на ближайших выборах, ведь политики всё-таки держат руку на пульсе общества, особенно перед очередной избирательной кампанией. А вопросы восстановления единства на постсоветском пространстве – это следующий этап. И тогда интерес к ГКЧП и вообще ко всем вопросам, связанным с развалом восточноевропейской общности, вероятно, снова выйдет на первый план, завладеет общественным сознанием.

8 декабря 1991 года в Беловежской пуще в «охотничьей резиденции» бывших советских лидеров усадьбе Вискули было подписано соглашение, по которому СССР прекратил свое существование. Вместо него, по тому же соглашению, создавалось Содружество независимых государств. Это решение было принято главами трех союзных республик - Борисом Ельциным (РСФСР), Станиславом Шушкевичем (Белоруссия) и Леонидом Кравчуком (Украина) - без согласования с президентом СССР Михаилом Горбачевым. Считается, что место подписания договора было выбрано неслучайно: Беловежская пуща находилась в нескольких километрах от государственной границы СССР, и у подписантов был план бегства через лес в Польшу, в случае если бы Горбачев предпринял попытку их арестовать.

Но этого не случилось, соглашение было подписано и в ближайшие три месяца его ратифицировали большинство республик, которые сегодня входят в состав СНГ. Беловежское соглашение, его законность и «неизбежность» до сих пор являются предметом споров. В годовщину подписания документа, определившего ход мировой истории, АиФ.ru представляет две диаметрально противоположные точки зрения на события 1991 года и те процессы, которые к ним привели.

Александр Проханов — писатель, публицист, главный редактор газеты «Завтра»:
Смерть Советского Союза носила имя, это имя - Ельцин. Эта смерть начала развиваться внутри больного горбачевского Советского Союза с момента, когда Ельцин был главой московской партийной организации. И с тех пор все, что он ни делал, было направлено к смерти. Перестройка - это сложнейшая спецоперация по уничтожению СССР, она прошла блестяще. Беловежское соглашение не могло быть не подписано. Если бы его не подписали тогда, оно было бы подписано через день, через четыре дня или позже. Ельцин нес в себе смерть СССР. Он был выбран природой, чтобы убить великую красную империю.

Беловежское соглашение - это один из трех государственных переворотов, которые он совершил. Первый переворот произошел, когда он захватил власть во времена ГКЧП, отняв у Горбачева все полномочия. Горбачев, вернувшись из Фороса, не потребовал их назад, и Ельцин стал хозяином советского государства без всяких выборов. Он просто совершил переворот. Второй переворот он совершил, когда подписал Беловежское соглашение: неконституционно запретил Советский Союз. А третий - в 1993 году, когда разогнал парламент. Поэтому Ельцин - это смерть. И то соглашение не могло быть не подписано.

Если бы не перестройка, СССР мог бы следовать по китайскому пути. Для этого необходимо было сохранить государственный контроль, контроль партии над всеми процессами, чтобы ни в коем случае не допустить децентрализации. Для этого должны быть сохранены все символы государства, вся его история. В экономику при этом должны быть инкорпорированы элементы рынка, как это было в Китае. Вначале эти элементы надо было ввести в сферу обслуживания, в пищевую промышленность. Затем постепенно они должны были бы восходить на более высокий уровень. А главное, что надо было сделать, это оторвать голову всем демократам, как это сделали китайцы на площади Тяньаньмэнь.

Михаил Касьянов - политик, премьер-министр России 2000 - 2004 гг., сопредседатель партии «РПР-ПАРНАС»:
Исторические факты говорят о том, что распад Советского Союза был неизбежен. СССР не был естественным образованием, он держался на искусственных связях. Идеология, которая его объединяла, была насаждена насильно. И все это находилось под контролем коммунистической партии и КГБ. Как только контроль со стороны этих двух «соединителей» был смягчен, в общественном сознании возникло естественное стремление к свободе. Исчезли жесткие рамки управления обществом, и у людей появилось ощущение, что их естественная потребность в свободе может реализоваться. Разговоры о том, что «страну развалили» - популизм. Развал произошел не потому, что кто-то «разваливал». Стремление к свободе каждого гражданина в отдельности совпало с групповыми, в том числе национальными интересами, и привело в итоге к естественному распаду Советского Союза, его трансформации в независимые государства.

Нельзя смешивать распад Союза с экономическими реформами периода перестройки. Распад - это политический процесс, реформы - это экономические преобразования, попытка ввести новые способы хозяйствования в жизнь государства, которое было обречено на развал.

Вопрос распада Союза тогда был уже предрешен, оставался вопрос формы. Беловежское соглашение было необходимо для сохранения добрососедских отношений между бывшими союзными республиками. Прибалтийские республики, например, никогда не считали себя добровольно вошедшими в состав СССР, поэтому они и вышли из него раньше других. Чтобы эти настроения не перекинулось на другие союзные республики и с ними не сложились такие же негативные отношения, как с прибалтийскими государствами, СНГ тогда и создавалось. Безусловно, есть спорные вопросы, связанные с законностью подписанного в тот день соглашения. Эти вопросы требуют анализа ученых-историков. Но в любом случае распад Союза был неизбежен.

Двадцать лет, прошедшие с момента реального распада и формальной ликвидации Советского Союза, не принесли морального и интеллектуального удовлетворения тем, кто способен задуматься о крахе грандиозного коммунистического эксперимента, временами казавшегося столь успешным.

Причем успешность и конкретные успехи (на фоне, впрочем, и провалов) были не "кажущимися", а вполне реальными и впечатляющими.

Если очень условно, но применительно к теме данного разговора плодотворно разделить советскую историю на периоды восхождений (резких рывков вперед и вверх), падений (горбачевское правление) и стабилизации (собственно так называемый брежневский застой), то окажется, что как раз тенденции, проявлявшиеся во время застоя, позволяют зафиксировать наиболее фундаментальные и в конечном итоге оказавшие роковыми противоречия советской (коммунистической) цивилизации.

Прежде всего, укажу, что советская (или коммунистическая) Россия, довольно быстро объединившая под именем Советского Союза большинство территорий бывшей Российской империи, задумывалась её основателями и первыми руководителями как нечто абсолютно новое в истории. Более того, прямо нацеленное не столько в настоящее, сколько в теоретическое (а значит, отчасти мифическое или мифологическое) будущее всего человечества, всей земной цивилизации.

В этом смысле советская (коммунистическая) идеология была прямой продолжательницей и наиболее полным (но, видимо, несколько утрированным) воплощением идей европейского Просвещения, а конкретно - концепции бесконечного прогресса.

Теперь уже ясно, что концепция прогресса изжила себя. Судя по всему, прогресс не может быть бесконечным, а посему жизнь человеческой цивилизации вполне повторяет жизненный цикл любого отдельно взятого человека. Краткое, обозримое будущее человека может быть светлым, но будущее вообще - конечно, нет. Ибо "окончательное будущее" есть смерть каждого конкретного человеческого организма.

Любая цивилизация доживает до периода своей "старости", своего дряхления, своего застоя. И искомое "светлое будущее" (продолжающийся прогресс) возможно лишь в том случае, если эта цивилизация порождает своих, причем еще более успешных, чем она сама, детей.

"Детей" у советской цивилизации было много. К сожалению, это были в основном нахлебники либо те, кто лишь в силу принуждения или конъюнктурных соображений прикидывался сторонниками этой цивилизации. Именно в период советского застоя, когда число и круг детей "коммунистической цивилизации" достигли глобальных масштабов (страны, входившие в ОВД, в СЭВ, так называемые страны социалистической ориентации, антиимпериалистические режимы на всех, кроме Австралии, континентах и даже коммунистические партии в западных странах), выяснилось, что практически никто из них не готов был что-либо давать Советскому Союзу, но только брать, брать и брать.
Дети разорили мать. Почему они так вели себя? Некоторые ответы на этот вопрос будут ясны из дальнейших моих утверждений.

Чтобы покончить с внешними факторами, укажу еще на два из них. Причем о первом говорят часто, а второй, по моим наблюдениям, не упоминают вовсе.

Западные страны и США в первую очередь вели целенаправленную деятельность по подрыву экономической мощи и цивилизационной (идеологической) привлекательности СССР. Сам же СССР первым не занимался вообще, а во втором (после смерти Сталина) ограничился лишь тем, что называлось "контрпропагандой".

СССР со своим уникальным экономическим и политическим строем оказался в уникальной же ситуации, что осознавал, судя по всему, только Ленин, а остальные советские лидеры просто игнорировали. Будучи страной с государственной экономикой внутри себя, на внешних рынках (становящихся все более и более связанными в единое глобальное рыночное пространство) СССР вынужден был действовать по царившим там законам рыночной (свободной) экономики. А этого он не умел, это противоречило его внутренней догматике. Во второй половине ХХ века все более или менее крупные западные страны обросли своими внешнеполитическими агентами - транснациональными корпорациями. Единственной мощной экономикой мира, которая не обладала такими вернейшими и эффективнейшими союзниками, была советская экономика.

Теперь о внутренних тенденциях "дряхления" советской цивилизации, наиболее ярко проявившихся именно в годы застоя.

Задуманный как государство и общество будущего, по определению (в рамках теории прогресса) и по постоянным утверждениям партийных лидеров вплоть до Горбачева (!), СССР должен был постоянно демонстрировать и подтверждать то, что в те годы называлось "ростом благосостояния советского народа", причем не на фоне показателей Российской империи 1913 года, а на фоне текущих (актуальных) показателей ведущих западных стран. Но этого не получалось.

А когда в конце 50-х годов СССР стремительно и, видимо, неожиданно для высших партийных руководителей и даже партийных теоретиков, стал превращаться в общество массового потребления (с активизацией соответствующей идеологии и психологии), формула "а там, на Западе" (товаров больше и они лучше) стала перевешивать (в массовом сознании, в сознании правящего класса, то есть советской бюрократии, и в сознании самого публично активного класса - советской интеллигенции) всю когда-то овеянную романтикой и жертвенностью времен "революции и Гражданской войны" советскую догматику.

В годы застоя убеждение, что "на Западе всё равно лучше", стало ментальной аксиомой для правящего и интеллектуального классов СССР определенно, для широких масс общества - в значительной степени.

Быстрее всего от официальной догматики в своём реальном поведении (вне трибун и партийных съездов) отходил как раз правящий класс - партийная и советская бюрократия, многочисленные представители которой являлись жрецами и блюстителями коммунистической идеологии. Но особенно - дети и внуки этой партийной и советской бюрократии.

Мне уже как-то приходилось писать, что внуки безусловно и массово отвергают идеалы дедов. Годы брежневского застоя - это как раз период вхождения в активную жизнь внуков тех, кто "делал Октябрьскую революцию".

Если даже "большевики первого призыва" не смогли по отношению к своим детям соблюсти те нормы "коммунистической морали", которых сами в значительной степени придерживались, то что же говорить об этих детях, когда они сами обзавелись детьми.
Не так называемые шестидесятники, не инакомыслящие 70-х подорвали "идейное единство" советского народа. Их было слишком мало. Это единство подорвали дети и внуки (а таких было несколько миллионов) партийно-советской номенклатуры, которым их деды и отцы прощали всё - вплоть до прямого нарушения закона и издевательства как над коммунистической догматикой в целом, так и над событиями "героического революционного прошлого".

Именно в период застоя "надежды, чаяния" и поведение правящего класса страны (в наиболее молодой, но самой массовой его части) окончательно оторвалось от того, что провозглашалось официально и что, судя по всему, еще было основой массового сознания.
С одной стороны, провозгласив "программу построения коммунизма" (точнее, материально-технической базы коммунизма), СССР, благодаря своим экономическим достижениям и самопожертвованию работников промышленности и научно-технической интеллигенции, создал материально-техническую базу капитализма и потребительского общества. При Брежневе этот процесс был завершен.

Не сумев найти адекватного идеологического ответа на изменившиеся по многим причинам, в том числе - и благодаря целенаправленной работе самой КПСС и всей советской экономике, условия жизни общества и общественные настроения, советская элита пошла по худшему из возможных путей: для большинства она усилила требования по соблюдению устаревшей догматики (хотя бы на словах и в рамках официальной жизни), а себе и особенно своим чадам и домочадцам предоставила максимальную свободу.

Руководить обществом образованных людей, многие из которых уже располагали всем необходимым (иногда даже более полным, чем на Западе) набором жизненных благ (отдельная квартира в городе, дачный дом с землей в сельской местности, машина, летний отдых на море, дети, получающие бесплатное среднее и высшее образование, поездки за границу, чтение западной литературы и пр.) по правилам и под лозунгами времен руководства безлошадными крестьянами и фабричными рабочими - конечно, это, а не наградомания или дефектная дикция Брежнева стало главным проявлением застоя и маразма рубежа 70-80-х годов.

Следствием этого, естественно, стало лишь углубление (уже стремительное) разрыва между интересами и поведением правящего класса и основных масс населения. Что мы и увидели к концу правления Брежнева.

Наконец, уже в середине правления Брежнева стало очевидным, что сама правящая элита СССР не представляет из себя единого целого. Фактически (на основе известных исторических предпосылок, разумеется) она превратилась в конгломерат скрыто или даже открыто конфликтующих и враждующих между собой национальных и даже националистических элит разных союзных и автономных республик. Между прочим, поддержка национальных культур (то есть культурологической базы как рафинированного, так и агрессивного национализма) была одной из составляющих советской внутренней политики.

Каковы главные (помимо внешних) действующие силы тех процессов, которые в конечном итоге привели к распаду СССР?

Наиболее активные представители рабочих профессий (шахтеры и др.), недовольные экономическим неравенством.

Национально и националистически настроенная интеллигенция (за которой чаще всего стояла соответствующая партноменклатура союзных и автономных республик).
Интеллигенция (гуманитарная) вообще, публично артикулировавшая мысли и слова "детей и внуков номенклатуры".

Рационально мыслящая, но ещё "обремененная" моральными нормами часть образованного класса (грандиозного достижения советского строя), не желающая больше жить в условиях катастрофического разрыва между реальными процессами, происходящими в стране и в мире, и официальной риторикой.

Можно ли было из "застоя" ("дряхления") советской системы перейти не к её распаду, а к обновлению, к новой жизни?

Вопрос актуальный хотя бы потому, что на место этой исчезнувшей системы пришло то, что не слишком вдохновляет и что, это уж точно, не принесло счастья большинству населения.

Ответ на этот вопрос я уже дал. Можно. Но деды и отцы воспитали своих детей и внуков так, что на большее, чем разрушить и промотать наследие и наследство своих родителей, эти дети и внуки были неспособны.

Сами деды и отцы оказались интеллектуально бессильными и бесплодными. Они продолжали жить, причем уже тогда, когда и их усилиями в космос взлетали космические корабли, по догматике начала ХХ века. Причем по самой заскорузлой и бесперспективной части этой догматики.

Если бы в 1985 году к власти в СССР (в качестве официального лидера) пришел политический гений (уровня Ленина или Сталина - при всех известных негативных качествах политики этих исторических фигур), то Советский Союз сохранился бы.
Скорее всего, если бы в середине правления Брежнева его сменил пусть и не политический гений, но фигура типа Косыгина, то сохранение СССР тоже было бы возможно.

Но ни первого, ни второго не произошло.

Вывод, который можно сделать из сказанного: страшен и опасен не сам по себе застой (то есть относительно спокойное и внешне бесконфликтное развитие общества). Страшно и опасно, когда в период застоя правит одна и та же политическая команда, а интеллектуальные силы страны в этой период либо раздавлены, либо подавлены.

статью прочитали: 3751 человек

В августе 1991-го, 20 лет назад ГКЧП (Государственный комитет по чрезвычайному положению) пытался взять власть в свои руки и остановить распад страны.

Комментируют эксперты Александр Ципко, Валерий Хомяков, Андрей Паршев.

Александр Ципко, философ, публицист:

Члены ГКЧП попытались предотвратить распад СССР. С этой точки зрения для меня они остаются государственниками, патриотами России. Но беда их состояла в том, что в августе 1991 года распад страны приобрёл необратимый характер. Достаточно вспомнить, что Ельцин тогда уже заявил о приоритете законов РСФСР над общесоюзными.

Горбачёв терял власть, и даже внутри его команды многие не считали нужным заключение нового Союзного договора. Хотя позитивные результаты референдума о сохранении СССР в начале 1991 года давали основание сохранить страну хотя бы в той её части, где состоялось голосование. Правда, сам же референдум создавал предпосылки для двоевластия, так как в нём присутствовал и вопрос о введении поста президента РСФСР.

ГКЧП, на мой взгляд, это вообще драматический момент русской истории. Тогда, как и в 1917 году во время попытки переворота генерала Корнилова, у людей, взявших на себя ответственность за судьбу страны, не хватило ни воли, ни решимости, ни последовательности. Ведь для решения своих задач члены ГКЧП должны были арестовать Ельцина и всю его команду, распустить съезд народных депутатов РСФСР. Оснований для того, чтобы обвинить этот съезд в попытках расчленить страну и совершить государственный переворот, было предостаточно. Вместо этого члены ГКЧП вели себя непоследовательно в отношении Горбачёва, пытались заигрывать с Ельциным, боялись непопулярных решений. Что и погубило их запоздалую попытку спасти историческую Россию.

Парадокс состоит в том, что члены ГКЧП проявили ещё большую моральную слабость, чем Горбачёв, которого они за эти самые качества и пытались сместить. У них тряслись руки.

Надо ещё заметить, что руководители печально знаменитого комитета пытались спасти страну, а не социалистическую систему. Я хорошо знал покойного советского премьера Валентина Павлова. Не верил он ни в какие преимущества социалистической системы, был рыночником и реформатором.

Валерий Хомяков, генеральный директор Совета по национальной стратегии:

К сожалению, высказывания о тех событиях сегодня зачастую носят поверхностный характер. Некоторые мои коллеги пытаются превратить те три дня в августе 1991 года в шутку - мол, какой там переворот, ничего особенного не было… Было. Я находился внутри Белого дома всё это время и помню, какая напряжённая царила там атмосфера.

Думаю, что сам ГКЧП стал ответом на процессы распада СССР, которые тогда вошли в завершающую стадию. С другой стороны, как раз это выступление стало детонатором развала страны. Неслучайно сразу же после провала ГКЧП многие республики заявили о выходе из состава СССР, провели референдумы о независимости.

ГКЧП сыграл крайне отрицательную роль в истории нашего государства, способствовал его разрушению. Если бы его не было, думаю, что при всех минусах и издержках Новоогарёвский процесс, запущенный Горбачёвым, закончился бы благополучно, ибо и Россия, и Казахстан, и Украина в принципе были за то, чтобы сделать некую «мягкую» в политическом отношении конфедерацию. При этом удалось бы сохранить единое экономическое и информационное пространство и нам не пришлось бы пережить жестокие последствия распада СССР.

Если говорить о настроениях, которые захлестнули общество после провала ГКЧП… Была некоторая эйфория. Казалось, вот сейчас КПСС уйдёт и наступит демократический рай. Но рай не наступил. И сейчас ситуация в государстве, боюсь, ничуть не лучше, чем та, что была до ГКЧП. Чиновников стало больше. Если раньше хоть кто-то из них боялся КПСС, то теперь никто вообще ничего не боится, воруют в открытую. Поэтому недовольство в народе усиливается. И я опасаюсь, как бы на моём веку не случилось ещё одного ЧП… Мы понемногу приближаемся к опасной черте, за которой может начаться «цветная» революция.

Всё происходящее - и тогда, и сейчас - связано с тем, что власть плохо прислушивается к настроениям населения, живёт своей жизнью.

Андрей Паршев, политолог, главный редактор издательства «Алгоритм»:

Я считаю, что сегодня тема ГКЧП, главной целью которого было сохранение единого государства, уже вне общественного сознания. Хотя не исключаю, что в будущем волна интереса к этим событиям поднимется.

События августа 1991 года для меня лично - трагедия, последствия которой до конца ещё не осознаны. Да и не все из них мы уже в полной мере ощутили на себе. Например, геополитические утраты распада СССР в будущем не раз могут аукнуться нашим потомкам.

У ГКЧП была вполне искренняя и реальная попытка остановить развал СССР. Со стороны участников комитета не было двойной игры. Это можно утверждать, потому что мы сегодня знаем, как сложились судьбы его членов. И потоки лжи в их сторону со стороны СМИ легко объяснимы. Победившая сторона, как это всегда и бывает, «добивала» своих поверженных противников информационными методами.

Что касается вопроса, мог ли ГКЧП добиться осуществления своих целей в тех условиях, то мне запомнилась хорошая фраза из газеты того времени: «Зубами не удержали, губами не удержишь». Попытка спасти СССР опоздала, причём на много лет. Процесс развала наметился уже в 70-е годы… Корни развала СССР - в сфере управления экономикой. Болезнь была слишком запущена.

На мой взгляд, сегодня общество больше волнует так называемый русский вопрос. И эта тема обязательно будет муссироваться на ближайших выборах, ведь политики всё-таки держат руку на пульсе общества, особенно перед очередной избирательной кампанией.

А вопросы восстановления единства на постсоветском пространстве - это следующий этап. И тогда интерес к ГКЧП и вообще ко всем вопросам, связанным с развалом восточноевропейской общности, вероятно, снова выйдет на первый план, завладеет общественным сознанием.