В конце XVII в. Турция проявляла большую агрессивность по отношению к России и стремилась захватить земли на правобережье Днепра. В 1686 г. Россия присоединилась к союзу Австрии, Польши и Венеции против Турции. До 1695 г. боевые действия на русско-турецком фронте развивались в районе устья Днепра и в Крыму.
В 1695 г. Петр I решил попытаться получить выход в Азовское море, овладев турецкой крепостью Азов. Помимо выхода к морю владение Азовом позволяло защитить южные границы России от набегов крымских татар. Петр прибыл к Азову в составе 31-тысячного войска и предпринял два штурма крепости. Однако оба были отбиты.
Как это было характерно для Петра, поражение не обескуражило его, а заставило трезво оценить причины неудачи. Для него стало ясно, что основная причина заключается в отсутствии у русских войск флота, в то время как турки могли беспрепятственно помогать крепости с моря.
Петр с присущей ему энергией приступил к созданию русского флота. С этой целью была организована верфь под Воронежем. 25 тысяч крестьян и ремесленников в течение зимы 1695-96 гг. построили 30 крупных судов и множество транспортных. Сам Петр руководил работами и с топором в руках работал в качестве плотника. Кроме того, к весне 1696 г. была собрана 70-тысячная сухопутная армия.
Р. Портер. Взятие Азова
Весной 1696 г. построенные суда и армия спустились по Дону к Азову. Пехота осадила крепость с суши, а флот в составе 2 линейных кораблей и 23 гребных галер блокировал ее с моря.
На помощь осажденным прибыл турецкий флот в составе 23 кораблей. В результате морского сражения два турецких корабля были потоплены, а остальные отступили. Это была первая победа русского флота. После этого 29 июля 1696 г. гарнизон Азова капитулировал.
Мирный договор с Турцией был заключен только в 1700 г. в Константинополе. По нему к России отошел Азов и построенная русскими новая крепость Таганрог. Кроме того, Россия прекращала выплату дани крымскому хану. Однако, эта победа была только началом двухвековой борьбы России с Турцией за господство на Черном море.
Победа под Азовом убедила Петра в том, что для овладения берегами Черного моря ему необходимы сильная регулярная армия, военно-морской флот и союзники.
30 октября 1696 г. Боярская дума приняла предложение Петра – «Морским судам быть», и эта дата служит днем рождения русского военно-морского флота. Интересно, что многим, даже близким Петру людям, решение о строительстве флота было непонятным. Наставник Петра I генерал Гордон спросил его: «На что Вам корабли, государь? Ведь у Вас нет морей». На что Петр ответил в характерной для него манере: «Были бы корабли, а моря я найду!».
Неудача первого похода под Азов (1695 г.) не обескуражила Петра I. Что ж, поиграть под Азовом не получилось. Ничего не скажешь, крепкий гoрод. Но взять можно. Можно взять.
В Москву Петр приехал с готовым планом нового похода. К союзникам, в Вену и Варшаву, поскакали гонцы с coобщением, что в будущем году под Азов отправится еще более многочисленное войско. Австрийского императора царь просил выбрать и отправить в Москву дельных инженеров.
Но главное - необходимо запереть доступ в Азов турецкой морской эскадре. А для этого нужен флот - дeсятки кораблей. В царевой компании засомневались, закачали головами, даже Лефорт недоверчиво присвистнул. Хорошо бы, конечно, двинуть к Азову флот, да где ж его взять? В Голландии покупать - никакой казны не хвaтит, а самим строить - это сколько же времени уйдет? Царь Алексей Михайлович за восемь лет всего один корабль построил. Да и у господина шкипера больше двух судов в год пока никак не получается.
Петр резко оборвал возражения. Кажется, его не понимают. Ему дела нет до того, что было раньше. Ему нужен флот, гребная флотилия - галеры, галеасы, каторги, брандеры. И еще полторы тысячи стругов и лодок для перевозки снарядов и продовольствия. К будущей весне. Всё.
Разговоры кончились, - и застучали топоры, запели пилы. В лесных местах, ближайших к Дону: в Воронеже, Козлове, Добром и Сокольске, - выстроили верфи. Из Голландии срочно выписали галеру - для образца. По ее чертежу преображенцы и семёновцы заложили 30 судов. К ним в помощь привезли архангельских плотников и собранных волей или неволей корабельщиков с иностранных судов. Еще 26 000 рабочих заготавливали для них древесину. В дремучих воронежских лесах запахло горьким дымом костров, морозную тишину раскололи гулкие звуки рубки; заснеженные сосны валились в снег, исчезая в клубах искрящегося белого праха. Многие леса свели под корень - верст на двадцать и более.
В конце февраля Петр выехал в Воронеж. Лефорт остался в Москвe - простудился, гуляя на масленой. Личное присутствие царя и вправду было необходимо: тысячи крестьян не являлись на работы, бежали от корабельной повинности; солдаты, отправленные в Bopoнеж, так дуровали, что Петру пришлось самому прикрикнуть на капитанов, чтоб строже смотрели за подчиненными. А тут еще задуровала погода: до половины марта лили дожди, а потом вдруг ударили такие морозы, что четыре дня нельзя было выйти из дому. Тем не менее царь сумел до апреля соорудить собственными руками самую легкую на ходу галеру «Principium».
Дела, однако, наваливаются, и вот уже больному Лефорту приказано ехать в Воронеж не мешкав. Пришлось тащиться сквозь метели и вьюги в карете с печкой, с целым штатом докторов. Кашляющий женевец бодрился: «Лекарства всякого круг себя наставлю, и морозы меня не проймут». Однако в дороге пришлось лечить самих лекарей. «На Ефремове, - сообщал Лефорт царю, -лекари coшлись вместе, стали пить, всякий стал свое вино хвалить; после того учинился у них спор о лекарствах, и дошло у них до шпаг, и три человека из них ранены».
Нелегко давалась шкиперу Питеру затея с воронежским флотом. «Мы, - писал он в Москву, - по приказу Божию к прадеду нашему Адаму в поте лица своего едим хлеб свой». Лекари режут друг друга, подрядчики воруют, крестьяне бросают подводы с лесом... Новая, страшная беда: рабочие подожгли леса вокруг верфей, где строят струги, и струговому делу чинится великое порушение, и морскому воинскому походу остановка. А капитаны в Воронеже кричат и жалуются, что в кузницах нет угля: «За тем наше дело стало!» И Петр успевает всюду - то с топором в руке дает пример работы, то ведет расчет присланного материала, то мирит подравшихся, то исправляет дубинкой нерадивых... А хлеб свой, политый потом, ест в маленьком домике из двух горниц с сенями и крыльцом. Не забывает славный шкипер и об Ивашке Хмельницком - благо, Лефорт привез из Москвы изрядный запас мушкателенвейна и доброго пива.
И дело, слава богу, не стоит, движется.
1 апреля начали грузить на галеры и струги войско, казну и припасы. В этом занятии прошла Святая Heдeля. Петр поздравил всю компанию, оставшуюся в Москве, разом, в одном письме к Виниусу - «не для лени, но великих ради недосужек». Иностранные инженеры из Вены, однако, запаздывали.
В конце апреля дворянское ополчение выступило в поход. Спустя неделю вслед за ними двинулся «морской караван» с полками нового строя. Адмирал Лефорт вверил командование над ним капитану галеры «Principium» Петру Алексееву (под этим именем скрывался сам царь). Капитанам прочих судов зачитали флотский регламент, составленный царем. Предписывалось идти совокупно, «понеже того требует общая польза, и военные суда, плотно друг с другом идущие, могут объехать всю Вселенную». Кто сигналов с адмиральского корабля не послушает - смертная казнь. Кто в бой пойдет по своему почину - смертная казнь. Кто товарища или поврежденную галеру в беде покинет - смертная казнь.
Петр подлетел к Азову раньше основных сил. В Черкасске он узнал от казаков, что в устье Дона, на взморье, разгружаются два турецких корабля. Донцы пытались взять их на абордаж - не получилось: борта слишком высокие; пробовали прорубить их топорами, но были отогнаны ружейным и пушечным огнем. Петр загорелся: нужно скорее атаковать, пока не ушли. Вместе с казачьими лодками галеры спешно поплыли к низовьям Дона.
Но пока плыли, Борей подгадил - отогнал в море воду из узких протоков, на которые делится устье Дона: казачьи струги прошли через отмели, галеры - нет. Пересев к казакам, Петр все-таки выбрался в море, однако вместо двух судов увидел перед собой всю турецкую эскадру - около двадцати галер. Унылый и расстроенный, он возвратился под Азов. Едва приплыл, как следом тотчас пришло известие: казаки не утерпели, внезапно набросились на турок, сожгли десять судов и одно захватили в плен. Петр прикусил губу. Зря уехал! Рано - ах, чёрт!.. Немедленно двинул флот к устью, но турки от нового сражения уклонились.
Между тем к Азову подходили полки дворянского ополчения. Турки не ожидали так скоро повторной осады: едва поправили осевший вал и даже не засыпали прошлогодних траншей под городом и не разгребли насыпей. Русские беспрепятственно заняли свои покинутые апроши. Татарскую конницу, пытавшуюся тревожить со стороны степи русский лагерь, быстро отогнали.
16 июня за городскую стену полетело письмо на стреле с предложением сдаться. Турки ответили на него орудийным огнем. В ответ заговорили русские пушки. Поднявшись на одну из батарей, Петр сам забросил в город первые бомбы. Неприятельские батареи одна за другой смолкли. Турки, как и в прошлый раз, пережидали канонаду, попрятавшись в землянки. Однако иностранные инженеры всё ещё не приехали, и подкопы шли худо. В полках роптали, что никакого добра от мин не будет, только опять своих перебьём.
Чтобы возбудить боевой дух войска, на консилии господ генералов было решено прямо спросить воинство: каким путем оно желает взять Азов? Как скажут, так и будет. Стрельцы и дворянские служилые люди ответили, что лучше всего вести осаду прадедовским обычаем - возвести вал вровень с неприятельским и засыпать ров: так святой князь Владимир взял Херсон. Генерал Гордон нашел затею интересной и, воодушевясь, принялся усовершенствовать ее: составил проект такого вала, который превышал бы городские стены, - с проходами для атакующих и с раскатами для батарей.
Вся армия превратилась в землекопов. Грозная земляная стена с каждым днем вырастала все выше. Турки, пришедшие в ужас, мешали работам одним ружейным огнём. Как и в прошлом году, Петр не вылезал с передовых позиций. На тревожное письмо сестры, царевны Натальи, до которой дошли слухи, что царь подходит к крепости на расстояние ружейного выстрела, он шутливо отвечал: «По письму твоему я к ядрам и пулькам близко не хожу, а они ко мне ходят. Прикажи им, чтоб не ходили; однако, хотя и ходят, только по ся поры вежливо».
11 июля приехали долгожданные австрийские инженеры. Подивились на вал и принялись за подкопы. К этому времени азовские батареи окончательно затихли - у них уже кончились снаряды. А турецкая эскадра белела парусами в море на виду у русских галер, не решаясь войти в устье Дона. На 22 июля Петр назначил штурм города.
Однако саперное искусство заморских инженеров оказалось ни к чему. Казакам прискучили земляные работы. Они договорились меж собой ударить на Азов и тем увлечь за собой остальное войско. 18 июля гетман Лизогуб и атаман Миняев сами повели удальцов на приступ. Kaзаки быстро сбили турок с вала и едва не ворвались в город, но у каменного замка турки остановили их натиск ружейным огнем, стреляя за недостатком свинца разрубленными монетами.
Казаки закрепились на валу. Янычары бросились в контратаку и начали теснить донцов, но тут подоспели, наконец, солдатские и стрелецкие полки Головина и Гopдона. После часового боя турок отбили и гнали до caмых городских стен.
Наступила короткая передышка. Петр объявил общий штурм, и русские полки спешно стягивались к валу, плотно облегая город. Через некоторое время из ворот вышел янычарский ага в красном кафтане. Крикнул, что письмо на стреле было без боярской печати - вот паша ему и не поверил, а если снова будет такое же с печатью, то паша сдаст город. Печать приложили, и начались переговоры о сдаче.
На радостях Петр согласился на самые почетные для турок условия: оставил им оружие и даже предложил перевезти их на судах Доном до устья Кагальника. Но был непреклонен в одном - чтобы выдали ему изменника Якушку Янсена. Турки вначале было заупрямились (дело было в том, что голландец принял ислам и стал янычаром), однако, подумав, решили не гневить победителя - выдали.
Утром следующего дня русские полки выстроились в два ряда перед воротами Азова. Турки повалили из ворот в страшном беспорядке: одни бросились к судам, дpyгие побежали в степь. Один ага важно прошествовал со знаменем и сотней янычар сквозь живой коридор.
Русские вошли в опустевший Азов. Город представлял собой груду развалин, как будто несколько веков лежал в запустении. Казаки, искавшие добычи, врывались в землянки оставшихся жителей, но находили только домашнюю утварь и рухлядь. Военные трофеи составили около ста пушек и мортир - все без снарядов.
Награды войску раздали из казны, по дедовскому обычаю: офицерам - золотые медали, кубки, шубы, деньги, крестьянские дворы; солдатам - по золоченой копейке.
В тот же день, назначив азовским воеводой боярина Матвея Степановича Пушкина, Петр уехал искать удобную гавань для будущего флота. Устье Дона с отмелями его не устраивало. Ему повезло: неподалеку от донских низовьев, у мыса Тaгaнрог с крепким каменистым грунтом, он обнаружил широкий залив достаточной глубины. Приказал заложить здесь Троицкую крепость.
Возвратившись в Азов, пил с господами генералами за то, что Mocковская держава, слава богу, один угол Черного моря уже имеет, а со временем и все море иметь будет. Захмелевший, но не утративший серьезности, Гордон заметил, что сделать это будет трудно. Петр улыбнулся. Ничего. Не вдруг, а помаленьку.
В Москву он не спешил. Первую победу русских над турками следовало отпраздновать как можно пышнее. Дьяку Виниусу было поручено соорудить на Каменном мосту через Москву-реку триумфальную арку, и дьяк сообщал, что арка будет готова не раньше половины сентября.
Чтобы не терять попусту времени, Петр уехал на тульские заводы. По пути он узнал, какое впечатление произвела азовская победа в союзной Польше. На заседании сейма ceнаторы слушали посланную им из Москвы реляцию и качали головами: «Какой отважный и беспечный человек! И что от него впредь будет?» Воевода Матчинский презрительно усмехался: «Надобно москалям поминать покойного короля Яна, что поднял их и сделал людьми военными. А если б союза с ними не заключил, то и до сей поры дань Крыму платили бы, и сами валялись бы дома». Воевода Потоцкий, задумчиво покручивая ус, отвечал ему: «Было б лучше, чтоб дома сидели, это бы нам не вредило, а когда выполируются и крови нанюхаются, увидишь, что из них будет, - до чего, Господи Боже, не допусти... » Однако шляхтичи православной веры кричали на улицах Варшавы и Кракова: «Виват его милости царю!» - и народ трижды подхватывал: «Виват! Нех будет пан Бог благословен!»
В центре изображен сидящий на престоле государь. Он окружен аллегорическими фигурами добродетелей. Над Петром I - российский герб, окруженный разнообразными символами, перед троном - турки, подносящие русскому царю короны иноземных государств. Слева от центральной композиции - изображение бомбардировки Азова. Справа - план Азова, под которым колесница с виселицей, на которой повешен изменник Яков Янсен.
30 сентября победоносное войско, пройдя через Замоскворечье, вступило на Каменный мост, украшенный oгромной триумфальной аркой. Над ее фронтоном среди знамен и оружия сидел двуглавый орел под тремя коронами. Пo своду арки в трех местах виднелась надпись: «Приидох, видех, победих». Парящая Слава в одной руке держала лавровый венок, в другой - масличную ветвь. Надпись под ней гласила: «Достоин деятель мзды своея». Фронтон поддерживали статуи Геркулеса и Марса. Под Геркулесом на пьедестале были изображены азовский паша в чалме и двое скованных турок; под Марсом - тaтарский мурза с двумя скованными татарами.
Над обоими вирши. Над пашой:
Ах! Азов мы потеряли,
И тем бедство себе достали.
Над мурзой:
Прежде на степях мы ратовались,
Ныне же от Москвы бегством едва спасались.
Подле Геркулеса и Марса возвышались пирамиды, перевитые зелеными ветвями, - одна «в похвалу прехрабрых воев морских», другая «в похвалу прехрабрых воев полевых». По обеим сторонам ворот были натянуты полотна с картинами, изображавшими морское cpaжение и Нептуна, рекущего: «Се и аз поздравляю взятием Азова и покоряюсь».
Впереди воинства, развалясь в карете, ехал князь-папа Никита Зотов. За ним на раззолоченных санях, запряженных шестеркой лошадей, следовал Лефорт; позади шел капитан третьей роты Преображенского полка Петр Алексеев в шляпе с белым пером и протазаном* в руке.
* Протазан - копье с плоским и длинным металлическим наконечником, почетное оружие офицера.
Pacпорядитель торжества Виниус, сидевший на арке, приветствовал в трубу Лефорта громогласными виршами:
Генерал-адмирал! Морских всех сил глава.
Пришел, зрел, победил прегордого врага.
Приветствие сопровождалось орудийными залпами. Славословия в свою честь услышали и другие военачальники, проходившие под аркой.
Солдаты волокли по земле турецкие знамена. Предателя Янсена, одетого в турецкое платье, везли на тeлеге с помостом и виселицей, под которой стояли два палача. На груди голландца висела доска с надписью: «Христианам злодей». За ним шли пленные турки в белых одеждах.
Народ дивился на царский въезд, но без радости. Отплевываясь и крестясь, москвичи смотрели на статуи эллинских дьяволов, на пьяницу, возглавлявшего процессию... Больше всего возмущались, что царь шествует в немецком платье и пеший. Люди толпились вдоль улиц и молча провожали взглядами колонны войск.
Янсен был казнен позже, четвертованием. По словам очевидца, ему «руки и ноги ломали колесом и голову на кол воткнули».
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!
Дорогие братья и сёстры, переживая события настоящей недели, мы с вами можем погрузиться в то состояние души, которые предполагает необходимость для христианина хоть в малой степени приобщиться к событию, имеющему отношение к подвигу Бога ради людей.
Путь Любви предполагает готовность человека учиться самому сложному искусству, мастерство в котором показал Сам Господь, придя на землю, умалив Себя до человеческого тела, облекшись плотью и затем отдав её на распятие за грехи человеческие, являя пример великого смирения. В этом самоуничижении Господнем перед нами открывается удивительная глубина Его милосердия и готовность показать, как много существует путей в Небесное Царство.
Своими пречистыми руками Он умывает ноги ученикам, людям невысокой профессии, Его последователям, призванным к апостольскому служению. Призывая их с Собою на особый пир, на трапезу, где совершается первая Евхаристия, Он, сетуя, но любя ученика, Его предающего, до последнего мгновения желает его спасти, однако душа, которая отошла от Бога, с трудом возвращается к своему Спасителю. Здесь трагедия ученика, который в скорости являет пример отчаяния, доводящего до самоубийства. Далее мы с вами видим пример апостола Петра, который утверждает, что не отречётся, но затем совершает именно это. И каждый из нас в своей жизни, к сожалению, повторяет его путь, устами высказывая одно, а делами являя другое. Затем в Гефсиманском саду звучит молитва. Господь трижды призывает учеников к совместному молению, но апостолы спят… А Спаситель просит Отца даровать Ему ту милость, которую Он должен понести.
Нужно понимать, что нам только отчасти открывается то, что мы можем вместить, лишь часть той боли и страдания. Речь идёт о диалоге Господа внутри Себя Самого. Ведь Спаситель обращается к Богу Отцу, Который находится в Нём. Это одна из глубочайших тайн богословия, когда речь идёт о Святой Троице. Но вместе с тем эти слова являют нам пример того, что мы должны совершать в ситуациях особого напряжения и испытаний: должны звать Бога в помощь, добавляя вместе с тем: «Да будет воля Твоя!».
Затем мы слышим о предательстве, которое совершает ученик, лобызая Христа в Гефсиманском саду. Для чего это было нужно? Это был знак. Дело в том, что после Причастия апостолы преобразились и стали настолько похожи на Спасителя, что трудно было определить, кто же среди этих людей их Учитель. Апостол Иуда показывает на Иисуса, и Его арестовывают. И здесь явлена милость, когда Господь просит убрать нож, говоря о том, что погибнет тот, кто пришёл с ножом или с мечом. Здесь обозначена и внешняя, и внутренняя составляющая жизни христианина, предполагающая в качестве оружия молитву, смирение и готовность пожертвовать собой. Перед нами открывается удивительная дверь, трудная для прохождения, но единственно возможная для спасения нашей души.
Будем стараться, дорогие братья и сёстры, быть внимательными к словам настолько, насколько это возможно в нашей жизни. Будем учиться искусству следования за Христом в готовности начать с малого, в решимости явить свои усилия в несении своего креста. Аминь!
Протоиерей Андрей Алексеев
320 лет назад, 29 июля 1696 г., русская армия взяла турецкую крепость Азов. Всё течение Дона стало свободным для русских судов. Однако «прорубить окно» в Причерноморье полностью не удалось, чтобы завершить дело требовалось захватить Керчь (древнерусский Корчев), город на берегу Керченского пролива, для свободного выхода из Азовского моря в Чёрное. При более радикальном решении проблемы - уничтожить Крымское ханство и захватить Крымский полуостров. А для этого нужен был флот.
Азовские походы на практике показали важность артиллерии и флота для ведения войны. И Пётр сделал из этого выводы, ему нельзя отказать в организаторских способностях и стратегическом мышлении. 20 октября 1696 года Боярская дума провозглашает «Морским судам быть…». Утверждается обширная программа военного судостроения 52 (позднее 77) кораблей.
Предыстория
На рубеже XVII-XVIII столетий всё большую роль стали играть морские флоты. Трудно было получить статус великой державой, не имея кораблей. Морские и океанские просторы рассекали уже сотни и тысячи кораблей, осваивались новые морские пути, быстрыми темпами развивалась торговля, строились новые порты и верфи. Международная торговля выходила за пределы морских бассейнов - Средиземного, Балтийского, Северного морей. Появились огромные колониальные империи, чьё могущество держалось в основном за счёт сильных флотов.
В этот период первые места по мощи флотов занимали Англия и Голландия. В этих странах революции расчистили дорогу (причём весьма кровавым путём) для капиталистического развития. Сильными флотами также обладали Испания, Португалия, Франция, Венеция, Османская империя, Дания и Швеция. Все эти государства обладали обширным морским побережьем, давними традициями мореходства. Ряд государств создали колониальные империи - Испания, Португалия, или полным ходом их строили - Англия, Голландия, Франция. Ресурсы покорённых территорий давали мощный импульс к развитию западных хищников.
В ином положении находилось Русское государство. Наша держава была наследницей древних морских традиций. Связывать возникновения русского флота с рубежом эпохи Петра I - явная ошибка. В период Древнерусского государства Чёрное море называли Русским морем, так его контролировали русы-русские, да и Балтийское море было Варяжским морем - варяги-русь контролировали его задолго до расцвета германской Ганзы (сама Ганза была создана на основе славянских городов и их торговых связей). Русские князья строили флоты из сотен и тысяч судов, когда ходили на Царьград-Константинополь. Но к этому периоду Русь-Россия была оттеснена вглубь континента. На северо-западе выход в Балтийское море преграждала Швеция. Королевство шведов в тот период стало мощной империей, имеющей профессиональную армию и сильный флот. Шведы захватили русские земли по берегам Финского залива, контролировали значительную часть южной Прибалтики, превратив Балтийское море в «шведское озеро».
Лишь на побережье Белого моря в сотнях километров от основных экономических центров России у нас был порт Архангельск. Он давал ограниченные возможности по морской торговле - был отдалён, а зимой судоходство прерывалось по причине суровости климата. Астрахань обеспечивала Россию экономическими связями только с Персией и регионом Средней Азии. Русские начали осваивать Сибирь, но для того чтобы воды Тихого океана стали использоваться для связей с другими странами и регионами понадобился не один век.
Выход к Чёрному морю закрывало Крымское ханство (вассал Порты) и Османская империя. Турки и крымские татары держали в своих руках всё северное побережье Чёрного моря, с устьями Дуная, Днестра, Южного Буга, Днепра, Дона, Кубани. Причём, на часть этих территорий Россия имела исторические права - они входили в Древнерусское государство. Одним из опорных военных пунктов на этих землях была турецкая крепость Азов, расположенная при впадении реки Дон в Азовское море.
Османы, опираясь на многочисленные крепости, форпосты в Северном Причерноморье и крымскую орду, не только удерживали под своим контролем южнорусские земли, но и планировали расширить зону своего влияния. Хотя Османская империя к концу XVII столетия и испытывала серьёзный внутренний кризис, но всё же была мощной державой, обладавшей огромным военно-экономическим и демографическим потенциалом. Её владения раскинулись от Гибралтара до Балкан, от северного побережья Чёрного моря до Персидского залива и Индийского океана. Армия Порты считалась одной из самых сильных и многочисленных в мире. Турецкий флот был большим по числу вымпелов и обладал большим опытом боевых действий. Турки уже два столетия вели схватку с сухопутными силами и флотами Австрии, Франции, Испании, Венеции, Мальтийского ордена, Тосканы. У Стамбула были прекрасные леса для постройки кораблей с побережья Чёрного моря, из Египта поступала пенька и парусина, из Албании и Валахии - смола и сало. Турки имели отличные гавани в Чёрном море, Босфоре, Мраморном море. Военных специалистов (к примеру, пушкарей) нанимали из французов, англичан, голландцев. Невольников для гребных кораблей поставляли крымские татары. Турецкий флот полностью господствовал в Чёрном море, мог быстро пополнить силы из Босфора и Средиземноморья. Турция с помощью флота могла перебросить дополнительные войска в гарнизоны Северного Причерноморья из метрополии.
Таким образом, выход к Балтийскому и Чёрному морю был важен как с точки зрения военно-стратегической необходимости (выход на естественные рубежи обороны) и восстановления исторической справедливости (возвращение исконных русских земель), так и с экономических соображений. Прибалтику и Причерноморье необходимо было вернуть, чтобы русская цивилизация получила естественные стратегические рубежи на северо-западе и юго-западе. Изоляция от основных морских торговых путей Европы (Балтика - Северное море - Атлантика, Чёрное море - Средиземноморье - Атлантика) пагубно сказывалась на экономическом развитии Русского государства. Поэтому, борьба за выходы к этим морям приобретала первостепенное значение для будущего России.
Русско-турецкая война
С XVI века Русь вела борьбу с крымскими и ногайскими ордами. Москва хотела обезопасить свои южные рубежи, прекратить практику регулярных разбойных походов и набегов на русские земли, начать обработку богатых южных земель (т. н. «Дикое поле»). И в перспективе получить выход в Чёрное и Азовское моря, чтобы развить экономические коммуникации. В ходе этой борьбы Россия столкнулась с Портой, вассалом которой была крымская орда. Стамбул создал в Северном Причерноморье ряд мощных опорных пунктов и планировал развить наступление на север, в земли Речи Посполитой и Русского государства. Так, османы планировали включить в свою сферу влияния бывшие земли Астраханского и Казанского ханств, и Малую Россию.
Русско-турецкая война 1672-1681 гг., шедшая с переменным успехом, окончилась Бахчисарайским миром, заключённым в 1681 году на 20 лет, на условиях существующего положения. Западная Малороссия, ставшая после войны настоящей пустошью, и Подолия остались в руках Турции. Османская империя легко пошла на этот мир, так как предстояла война с Австрией. В этой войне Австрия при поддержке Польши одержала вверх. Однако перерыв между войнами был небольшим.
В 1683 г. Польша и Австрия заключили союз (Священная лига) против османов. К союзу присоединилась Венеция, и его поддержал папский престол. Союзники планировали выбить османов из Европы и собирались привлечь новых союзников. В 1684 году в селе Андрусове начались переговоры об этом и длились почти два года. Москва соглашалась присоединиться к союзу, но под условием уступки со стороны Польши Киева. Переговоры шли долго, польские послы долго не соглашались на условия русских, однако под давление союзников вынуждены были уступить. 26 апреля 1686 года был заключён Вечный мир России с Речью Посполитой. Речь Посполитая за вознаграждение в 146 тыс. рублей уступала Киев России, Смоленск навечно отходил Москве, а Правобережная «Украйна» оставалась в зависимости от Польши, Левобережная отходила к России. Россия обязывалась разорвать мир с Портой и напасть на Крымское ханство. Таким образом, Россия в 1686 году присоединилась к Священной лиге.
Правительство Софьи хотело укрепить свой авторитет этим союзом. Софье и её фавориту князю Василию Голицыну нужна была громкая победа. В 1687 и 1689 годах под руководством князя Василия Голицына были предприняты походы против Крымского ханства, но они не принесли успеха. Пользу они принесли только союзникам, отвлекли на себя неприятельские силы. А для русских походы обернулись серьёзными потерями без каких-либо положительных результатов.
Военные действия были прекращены, но мир Москва и Порта не заключили. В 1689 г. Софью свергли, но правительство фактически возглавила мать Петра, Наталья Кирилловна. Молодой царь был занят «марсовыми и нептуновыми потехами», а правительство Натальи проводило осторожную политику, избегало резких поворотов - с туками не воевали, но и мир не заключили, чтобы не рассердить союзников. Османов это устраивало, с Россией можно было подождать, перебросить силы на другие направления.
Правда, это затишье было временным. Стамбул не собирался сдавать своих позиций в Северном Причерноморье, более того, турки явно готовились к будущим боям. Они развернули строительство новых крепостей. Раньше возле устья Днепра у них было две твердыни, Очаков и Кызы-Кермен. Теперь возводились сразу пять: Аслан-Кермен, Таван, Мустрит-Кермен, Ислам-Кермен, Мубарек-Кермен. Крепости все ближе придвигались к русским владениям. Новые крепости строили как для обороны, так и в качестве плацдармов для будущих наступательных операций. Крымские же татары по-прежнему «воевали», то есть грабили и опустошали Малороссию, уводя людей в рабство. В 1692 г. крымский хан попытался прорваться и в великорусские земли. Однако Борис Шереметев отреагировал молниеносно и двинул навстречу крымской орде 40-тыс. войско. Крымские татары, как обычно в таком случае, в бой вступать не стали и ушли грабить польские земли (фактически - западнорусские, в составе Речи Посполитой). Таким образом, возобновление активных боевых действий рано или поздно было неизбежно. Россию и Турцию разделяли (и разделяют) коренные противоречия геополитического, военно-стратегического, исторического характера, которые могла разрешить только решительная победа одной из сторон.
В январе 1694 г. Наталья Кирилловна скончалась. Началось самостоятельное правление Петра I, хотя он к царству никогда не готовился, сложным и разнообразным вопросам государственного руководства не учился. 1695 год стал переломным в жизни Петра. Военные игрища, которые почти полностью поглощали его энергию и время, остались позади. Их сменила настоящая война, которая продолжалась практически всё царствование Петра. Азовские походы стали первым самостоятельным шагом правления Петра Алексеевича.
В результате продолжение войны с Портой стало приоритетом внешнеполитической деятельности Петра I в первые годы единовластия. Для этого было несколько причин:
Во-первых, Москва была в состоянии войны со Стамбулом, и союзники по антитурецкому союзу давили на Петра I и требовали продолжить военные действия. Державам Священной лиги крепко досталось. Османская армия разбила австрийцев под Белградом. Крымские орды совершенно разорили Речь Посполитую своими набегами. Польский король Ян Собесский принялся шантажировать Москву. Писал, что русские не вносят никакого вклада в общую борьбу с Турцией. Обещал, что разорвет «вечный мир» с Россией, вместо этого заключит сепаратный договор с султаном, а у царя потребует вернуть утраченные Смоленск, Киев, Левобережную Украину;
Во-вторых, война с Турцией представлялась более лёгкой задачей, чем конфликт со Швецией, закрывающей выход на Балтику. Турция воевала на других фронтах и не могла бросить на войну с Россией значительные силы;
В-третьих, взятие Азова могло обезопасить южные рубежи России от набегов крымских татар;
В-четвёртых, Пётр мечтал о создании флота, учреждение Азовской флотилии могло стать первым шагом на пути к реализации этих замыслов.
Первый Азовский поход (1695)
Русские верховное командование составило добротный план кампании. Было решено напасть не на Крымское ханство, где необходимо было идти через пустынные земли, изнуряя войска, что привело к провалу походов Голицына, а ударить по Азову. Изменили и путь следования - решили идти по районам Волги и Дона. Первая русская армия под командованием графа Бориса Петровича Шереметьева вместе с казаками Мазепы должна была действовать в низовьях Днепра, атаковать вражеские крепости и отвлечь внимание османов. Планировали собрать до 100 тыс. солдат и казаков. Вторая 30-тыс. армия под командованием царя Петра I и его ближайших соратников Фёдора Головина, Патрика Гордона, Франца Лефорта должна была взять Азов.
Подготовку похода на Азов старались вести в тайне, армию сформировали из лучших полков новой регулярной армии - Преображенского, Семёновского, Лефортовского, Бутырского, в неё вошли и стрельцы. Армию подкрепили донскими казаками, которые хорошо знали район боевых действий. Зимой и весной 1695 года на Дону строили транспортные суда: струги (речное парусно-гребное судно длиной 25-30 м), морские лодки и плоты для доставки войск, артиллерии, боеприпасов и продовольствия.
Стоит отметить, что Азов был одним из главных форпостов Османской империи в Причерноморском регионе. Азов имел три линии мощных укреплений - земляной вал со рвом и палисадом, каменную стену с 11 башнями и внутренний замок. Крепость защищали более 100 орудий, выше по Дону турки построили две мощные башни-каланчи, перекрывшие реку цепями и артиллерией. Но гарнизон был небольшим, 3 тыс. человек, османы имели возможность усилить его морем, поэтому больших сил в крепости не держали. Поэтому русские командиры расчет строили на внезапности - взять крепость с ходу, подавить врага десятикратным превосходством. Чтобы быстрее двигаться, даже не стали брать тяжелых пушек.
Однако эти расчёты перечеркнули грубые ошибки. Вместо одного главнокомандующего Пётр назначил «консилиум» из своих товарищей Лефорта, Гордона и Головина. Они должны были выносить совместное решение, а царь его утверждал. Хотя у Головина не было военного опыта, а Лефорт не руководил крупными соединениями, обладая только опытом младшего офицера. Плана войны с Турцией не скрывали, болтали о нём на всех пирах и застольях. Поэтому в Стамбуле узнали о подготовке русскими экспедиции на Азов. Турецкое командование успело укрепить гарнизон Азова до 7-10 тыс. солдат. Таким образом, внезапного удара не получилось. Противник успел подготовить к обороне.
Весной 1695 года войско вышло из Москвы, на стругах и других речных транспортах оно шло по Москве-реке, Оке и Волге. На Волге дошли до Царицына, там перешли на Дон. Двигались медленно, пережидали весеннюю распутицу, поджидали отставших. Только в начале июля войско было у Азова и заблокировало его с суши. 2 июля начались осадные работы и обстрел крепости. Осада шла бестолково: турки активно совершали вылазки, мешали строить лагерь осадные сооружения; крымская конница из степи постоянно делала набеги, атаковала обозы, мешала снабжению армии; когда батареи открыли огонь, то выяснилось, что легкие орудия не могут причинить вред стенам. Сам царь вёл себя как мальчишка, стрелял из пушки, рыл траншеи, всё это перемежал шумными пирушками. Гордон писал: «Судя по нашим действиям, иногда казалось, будто мы затеяли все это не всерьез».
Донские казаки смогли захватить башни (укрепления) выше Азова (14 - 16 июля), это позволило подвозить грузы к самому русскому военному лагерю. К началу августа передовые траншеи подвели примерно на 50 метров к валу крепости. Приняли решение пойти на штурм. Хотя Гордон возражал, что наступать нельзя. Проломов в стенах не было, без достаточного количества штурмовых лестниц и фашин для засыпки рва штурм мог завершиться плачевно. Но его не послушали. Ранним утром 5 августа начался штурм крепости. Более 4 тыс. русских солдат ринулись на турецкую твердыню, в течение нескольких часов шёл кровавый бой. Турки отбивались с большой стойкостью. Бутырский и Тамбовский полки смогли ценой больших потерь взять угловой бастион. Но дивизия Головина опоздала с атакой. Турки перебросили подкрепления и отбили укрепление. В итоге все русские атаки были отбиты. Отряд казаков, который должен был атаковать крепость со стороны Дона, подойдя на своих лодках, также не добился успеха. Штурм обошелся только убитыми в 1,5 тыс. человек.
Неудачный штурм выявил ряд серьёзных недостатков в русском войске: не смогли установить блокаду крепости с моря; не хватало опыта по осаде крепостей и соответствующей артиллерии, снаряжения; сказывались недостатки организованности, дисциплины, отсутствовало единоначалие, единое верховное командование. Головин, Лефорт, Гордон не смогли организовать согласованные действия, ссорились. Пётр не смог скоординировать их действия. Кроме того, стоит отметить, что в период планирования операции русское командование посчитало, что сухопутных сил достаточно для штурма, но недооценило значение турецкого флота. Из Стамбула в Азов постоянно направлялись корабли, которые перебрасывали свежие подразделения (для пополнения гарнизона, страдавшего от артиллерийского обстрела), подвозили , боеприпасы, продовольствие. Чёрное море в ту пору было фактически «турецким озером». Россия не имела боевых кораблей и не могла помешать противнику. Поэтому турецкий гарнизон не был истощен осадой и мог успешно противостоять русским штурмам.
Турки продолжали вылазки. Минные подкопы обнаружили и взорвали. Петр проявил упрямство, велел рыть новые. Завершили их только 20 сентября. 25 сентября русские войска пошли на второй штурм. Он был лучше подготовлен и организован, но турки отбили и его. Из двух мин сработала одна. В пролом ворвался Лефортовский полк, но его выбили контратакой. А ночью ударили заморозки. В результате военный совет принял решение снять осаду и отвести войска на зимние квартиры. В зимний период военные действия в Европе, в основном не вели, из-за природных условий - холод, распутица, бездорожье, трудности снабжения и пр. Отход начали в начале октября. 3 тыс. отряд оставили для охраны захваченных укреплений. Отход превратился в катастрофу: брели по степи под холодными дождями, с ночевками на холоде. Вскоре выпал «великий снег». Для солдат с летним обмундированием это был кошмар. Тысячи солдат обморозились и замерзли.
Днепровская армия, которой руководил Шереметьев, действовала более организованно, поэтому и добилась победы. Войска Шереметева отбили у турок три крепости: 30 июля - Кызы-Кермень (Берислав), 1 августа - Эски-Таван, 3 августа - Аслан-Кермен. Кызы-Кермен был послабее Азова, но тоже крепким орешком - каменные стены, 30 орудий, сильный гарнизон под началом Амир-бея. Поблизости стояли татары ханского сына царевича Нуреддина, которые планировали перерезать коммуникации русской армии, атаковать тылы. Но Шереметев хорошо знал своё дело: поставил против крымцев кавалерийские заслоны, возвел укрепленный лагерь, велел обкладывать крепость шанцами, ставить батареи. Янычары попытались устроить вылазку, но их смяли во встречном бою и загнали за стены.
С 27 июля открыли бомбардировка, начали рыть минные подкопы. 30 июля взрыв мины пробил огромную брешь в стене. Амир-паша понял, что сопротивляться бесполезно, и капитулировал. У русских обошлось почти без потерь, «полону взяли множество, также и пожитков». В других крепостях запаниковали и решили бежать. Гарнизоны Аслан-Кермена и Тавана бежали в Очаков, их заняли без боя. Затем Шереметев взял ещё две крепости - Мустрит-Кермен и Мубарек-Кермен. Удерживать крепости он не имел приказа, да и средств. Поэтому разрушил вражеские укрепления и благополучно увел армию на зимние квартиры.
В Порте восприняли уход русской армии от Азова, как победу. Турецкое командование посчитало, что в ближайшее время русские не смогут повторить осаду и ждать угрозы не следует. Но Пётр был человеком упорным, целеустремлённым, поэтому неудача не смутила его, он умел делать правильные выводы из поражений. Не успели все войска вернуться в Россию, как стали разрабатывать план нового похода.
Продолжение следует…
Ctrl Enter
Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Неудача первого похода под Азов (1695 г.) не обескуражила Петра I. Что ж, поиграть под Азовом не получилось. Ничего не скажешь, крепкий гoрод. Но взять можно. Можно взять.
В Москву Петр приехал с готовым планом нового похода. К союзникам, в Вену и Варшаву, поскакали гонцы с coобщением, что в будущем году под Азов отправится еще более многочисленное войско. Австрийского императора царь просил выбрать и отправить в Москву дельных инженеров.
Но главное - необходимо запереть доступ в Азов турецкой морской эскадре. А для этого нужен флот - дeсятки кораблей. В царевой компании засомневались, закачали головами, даже Лефорт недоверчиво присвистнул. Хорошо бы, конечно, двинуть к Азову флот, да где ж его взять? В Голландии покупать - никакой казны не хвaтит, а самим строить - это сколько же времени уйдет? Царь Алексей Михайлович за восемь лет всего один корабль построил. Да и у господина шкипера больше двух судов в год пока никак не получается.
Петр резко оборвал возражения. Кажется, его не понимают. Ему дела нет до того, что было раньше. Ему нужен флот, гребная флотилия - галеры, галеасы, каторги, брандеры. И еще полторы тысячи стругов и лодок для перевозки снарядов и продовольствия. К будущей весне. Всё.
Разговоры кончились, - и застучали топоры, запели пилы. В лесных местах, ближайших к Дону: в Воронеже, Козлове, Добром и Сокольске, - выстроили верфи. Из Голландии срочно выписали галеру - для образца. По ее чертежу преображенцы и семёновцы заложили 30 судов. К ним в помощь привезли архангельских плотников и собранных волей или неволей корабельщиков с иностранных судов. Еще 26 000 рабочих заготавливали для них древесину. В дремучих воронежских лесах запахло горьким дымом костров, морозную тишину раскололи гулкие звуки рубки; заснеженные сосны валились в снег, исчезая в клубах искрящегося белого праха. Многие леса свели под корень - верст на двадцать и более.
В конце февраля Петр выехал в Воронеж. Лефорт остался в Москвe - простудился, гуляя на масленой. Личное присутствие царя и вправду было необходимо: тысячи крестьян не являлись на работы, бежали от корабельной повинности; солдаты, отправленные в Bopoнеж, так дуровали, что Петру пришлось самому прикрикнуть на капитанов, чтоб строже смотрели за подчиненными. А тут еще задуровала погода: до половины марта лили дожди, а потом вдруг ударили такие морозы, что четыре дня нельзя было выйти из дому. Тем не менее царь сумел до апреля соорудить собственными руками самую легкую на ходу галеру «Principium».
Дела, однако, наваливаются, и вот уже больному Лефорту приказано ехать в Воронеж не мешкав. Пришлось тащиться сквозь метели и вьюги в карете с печкой, с целым штатом докторов. Кашляющий женевец бодрился: «Лекарства всякого круг себя наставлю, и морозы меня не проймут». Однако в дороге пришлось лечить самих лекарей. «На Ефремове, - сообщал Лефорт царю, -лекари coшлись вместе, стали пить, всякий стал свое вино хвалить; после того учинился у них спор о лекарствах, и дошло у них до шпаг, и три человека из них ранены».
Нелегко давалась шкиперу Питеру затея с воронежским флотом. «Мы, - писал он в Москву, - по приказу Божию к прадеду нашему Адаму в поте лица своего едим хлеб свой». Лекари режут друг друга, подрядчики воруют, крестьяне бросают подводы с лесом... Новая, страшная беда: рабочие подожгли леса вокруг верфей, где строят струги, и струговому делу чинится великое порушение, и морскому воинскому походу остановка. А капитаны в Воронеже кричат и жалуются, что в кузницах нет угля: «За тем наше дело стало!» И Петр успевает всюду - то с топором в руке дает пример работы, то ведет расчет присланного материала, то мирит подравшихся, то исправляет дубинкой нерадивых... А хлеб свой, политый потом, ест в маленьком домике из двух горниц с сенями и крыльцом. Не забывает славный шкипер и об Ивашке Хмельницком - благо, Лефорт привез из Москвы изрядный запас мушкателенвейна и доброго пива.
И дело, слава богу, не стоит, движется.
1 апреля начали грузить на галеры и струги войско, казну и припасы. В этом занятии прошла Святая Heдeля. Петр поздравил всю компанию, оставшуюся в Москве, разом, в одном письме к Виниусу - «не для лени, но великих ради недосужек». Иностранные инженеры из Вены, однако, запаздывали.
В конце апреля дворянское ополчение выступило в поход. Спустя неделю вслед за ними двинулся «морской караван» с полками нового строя. Адмирал Лефорт вверил командование над ним капитану галеры «Principium» Петру Алексееву (под этим именем скрывался сам царь). Капитанам прочих судов зачитали флотский регламент, составленный царем. Предписывалось идти совокупно, «понеже того требует общая польза, и военные суда, плотно друг с другом идущие, могут объехать всю Вселенную». Кто сигналов с адмиральского корабля не послушает - смертная казнь. Кто в бой пойдет по своему почину - смертная казнь. Кто товарища или поврежденную галеру в беде покинет - смертная казнь.
Петр подлетел к Азову раньше основных сил. В Черкасске он узнал от казаков, что в устье Дона, на взморье, разгружаются два турецких корабля. Донцы пытались взять их на абордаж - не получилось: борта слишком высокие; пробовали прорубить их топорами, но были отогнаны ружейным и пушечным огнем. Петр загорелся: нужно скорее атаковать, пока не ушли. Вместе с казачьими лодками галеры спешно поплыли к низовьям Дона.
Но пока плыли, Борей подгадил - отогнал в море воду из узких протоков, на которые делится устье Дона: казачьи струги прошли через отмели, галеры - нет. Пересев к казакам, Петр все-таки выбрался в море, однако вместо двух судов увидел перед собой всю турецкую эскадру - около двадцати галер. Унылый и расстроенный, он возвратился под Азов. Едва приплыл, как следом тотчас пришло известие: казаки не утерпели, внезапно набросились на турок, сожгли десять судов и одно захватили в плен. Петр прикусил губу. Зря уехал! Рано - ах, чёрт!.. Немедленно двинул флот к устью, но турки от нового сражения уклонились.
Между тем к Азову подходили полки дворянского ополчения. Турки не ожидали так скоро повторной осады: едва поправили осевший вал и даже не засыпали прошлогодних траншей под городом и не разгребли насыпей. Русские беспрепятственно заняли свои покинутые апроши. Татарскую конницу, пытавшуюся тревожить со стороны степи русский лагерь, быстро отогнали.
16 июня за городскую стену полетело письмо на стреле с предложением сдаться. Турки ответили на него орудийным огнем. В ответ заговорили русские пушки. Поднявшись на одну из батарей, Петр сам забросил в город первые бомбы. Неприятельские батареи одна за другой смолкли. Турки, как и в прошлый раз, пережидали канонаду, попрятавшись в землянки. Однако иностранные инженеры всё ещё не приехали, и подкопы шли худо. В полках роптали, что никакого добра от мин не будет, только опять своих перебьём.
Чтобы возбудить боевой дух войска, на консилии господ генералов было решено прямо спросить воинство: каким путем оно желает взять Азов? Как скажут, так и будет. Стрельцы и дворянские служилые люди ответили, что лучше всего вести осаду прадедовским обычаем - возвести вал вровень с неприятельским и засыпать ров: так святой князь Владимир взял Херсон. Генерал Гордон нашел затею интересной и, воодушевясь, принялся усовершенствовать ее: составил проект такого вала, который превышал бы городские стены, - с проходами для атакующих и с раскатами для батарей.
Вся армия превратилась в землекопов. Грозная земляная стена с каждым днем вырастала все выше. Турки, пришедшие в ужас, мешали работам одним ружейным огнём. Как и в прошлом году, Петр не вылезал с передовых позиций. На тревожное письмо сестры, царевны Натальи, до которой дошли слухи, что царь подходит к крепости на расстояние ружейного выстрела, он шутливо отвечал: «По письму твоему я к ядрам и пулькам близко не хожу, а они ко мне ходят. Прикажи им, чтоб не ходили; однако, хотя и ходят, только по ся поры вежливо».
11 июля приехали долгожданные австрийские инженеры. Подивились на вал и принялись за подкопы. К этому времени азовские батареи окончательно затихли - у них уже кончились снаряды. А турецкая эскадра белела парусами в море на виду у русских галер, не решаясь войти в устье Дона. На 22 июля Петр назначил штурм города.
Однако саперное искусство заморских инженеров оказалось ни к чему. Казакам прискучили земляные работы. Они договорились меж собой ударить на Азов и тем увлечь за собой остальное войско. 18 июля гетман Лизогуб и атаман Миняев сами повели удальцов на приступ. Kaзаки быстро сбили турок с вала и едва не ворвались в город, но у каменного замка турки остановили их натиск ружейным огнем, стреляя за недостатком свинца разрубленными монетами.
Казаки закрепились на валу. Янычары бросились в контратаку и начали теснить донцов, но тут подоспели, наконец, солдатские и стрелецкие полки Головина и Гopдона. После часового боя турок отбили и гнали до caмых городских стен.
Наступила короткая передышка. Петр объявил общий штурм, и русские полки спешно стягивались к валу, плотно облегая город. Через некоторое время из ворот вышел янычарский ага в красном кафтане. Крикнул, что письмо на стреле было без боярской печати - вот паша ему и не поверил, а если снова будет такое же с печатью, то паша сдаст город. Печать приложили, и начались переговоры о сдаче.
На радостях Петр согласился на самые почетные для турок условия: оставил им оружие и даже предложил перевезти их на судах Доном до устья Кагальника. Но был непреклонен в одном - чтобы выдали ему изменника Якушку Янсена. Турки вначале было заупрямились (дело было в том, что голландец принял ислам и стал янычаром), однако, подумав, решили не гневить победителя - выдали.
Утром следующего дня русские полки выстроились в два ряда перед воротами Азова. Турки повалили из ворот в страшном беспорядке: одни бросились к судам, дpyгие побежали в степь. Один ага важно прошествовал со знаменем и сотней янычар сквозь живой коридор.
Русские вошли в опустевший Азов. Город представлял собой груду развалин, как будто несколько веков лежал в запустении. Казаки, искавшие добычи, врывались в землянки оставшихся жителей, но находили только домашнюю утварь и рухлядь. Военные трофеи составили около ста пушек и мортир - все без снарядов.
Награды войску раздали из казны, по дедовскому обычаю: офицерам - золотые медали, кубки, шубы, деньги, крестьянские дворы; солдатам - по золоченой копейке.
В тот же день, назначив азовским воеводой боярина Матвея Степановича Пушкина, Петр уехал искать удобную гавань для будущего флота. Устье Дона с отмелями его не устраивало. Ему повезло: неподалеку от донских низовьев, у мыса Тaгaнрог с крепким каменистым грунтом, он обнаружил широкий залив достаточной глубины. Приказал заложить здесь Троицкую крепость.
Возвратившись в Азов, пил с господами генералами за то, что Mocковская держава, слава богу, один угол Черного моря уже имеет, а со временем и все море иметь будет. Захмелевший, но не утративший серьезности, Гордон заметил, что сделать это будет трудно. Петр улыбнулся. Ничего. Не вдруг, а помаленьку.
В Москву он не спешил. Первую победу русских над турками следовало отпраздновать как можно пышнее. Дьяку Виниусу было поручено соорудить на Каменном мосту через Москву-реку триумфальную арку, и дьяк сообщал, что арка будет готова не раньше половины сентября.
Чтобы не терять попусту времени, Петр уехал на тульские заводы. По пути он узнал, какое впечатление произвела азовская победа в союзной Польше. На заседании сейма ceнаторы слушали посланную им из Москвы реляцию и качали головами: «Какой отважный и беспечный человек! И что от него впредь будет?» Воевода Матчинский презрительно усмехался: «Надобно москалям поминать покойного короля Яна, что поднял их и сделал людьми военными. А если б союза с ними не заключил, то и до сей поры дань Крыму платили бы, и сами валялись бы дома». Воевода Потоцкий, задумчиво покручивая ус, отвечал ему: «Было б лучше, чтоб дома сидели, это бы нам не вредило, а когда выполируются и крови нанюхаются, увидишь, что из них будет, - до чего, Господи Боже, не допусти... » Однако шляхтичи православной веры кричали на улицах Варшавы и Кракова: «Виват его милости царю!» - и народ трижды подхватывал: «Виват! Нех будет пан Бог благословен!»
В центре изображен сидящий на престоле государь. Он окружен аллегорическими фигурами добродетелей. Над Петром I - российский герб, окруженный разнообразными символами, перед троном - турки, подносящие русскому царю короны иноземных государств. Слева от центральной композиции - изображение бомбардировки Азова. Справа - план Азова, под которым колесница с виселицей, на которой повешен изменник Яков Янсен.
30 сентября победоносное войско, пройдя через Замоскворечье, вступило на Каменный мост, украшенный oгромной триумфальной аркой. Над ее фронтоном среди знамен и оружия сидел двуглавый орел под тремя коронами. Пo своду арки в трех местах виднелась надпись: «Приидох, видех, победих». Парящая Слава в одной руке держала лавровый венок, в другой - масличную ветвь. Надпись под ней гласила: «Достоин деятель мзды своея». Фронтон поддерживали статуи Геркулеса и Марса. Под Геркулесом на пьедестале были изображены азовский паша в чалме и двое скованных турок; под Марсом - тaтарский мурза с двумя скованными татарами.
Над обоими вирши. Над пашой:
Ах! Азов мы потеряли,
И тем бедство себе достали.
Над мурзой:
Прежде на степях мы ратовались,
Ныне же от Москвы бегством едва спасались.
Подле Геркулеса и Марса возвышались пирамиды, перевитые зелеными ветвями, - одна «в похвалу прехрабрых воев морских», другая «в похвалу прехрабрых воев полевых». По обеим сторонам ворот были натянуты полотна с картинами, изображавшими морское cpaжение и Нептуна, рекущего: «Се и аз поздравляю взятием Азова и покоряюсь».
Впереди воинства, развалясь в карете, ехал князь-папа Никита Зотов. За ним на раззолоченных санях, запряженных шестеркой лошадей, следовал Лефорт; позади шел капитан третьей роты Преображенского полка Петр Алексеев в шляпе с белым пером и протазаном* в руке.
* Протазан - копье с плоским и длинным металлическим наконечником, почетное оружие офицера.
Pacпорядитель торжества Виниус, сидевший на арке, приветствовал в трубу Лефорта громогласными виршами:
Генерал-адмирал! Морских всех сил глава.
Пришел, зрел, победил прегордого врага.
Приветствие сопровождалось орудийными залпами. Славословия в свою честь услышали и другие военачальники, проходившие под аркой.
Солдаты волокли по земле турецкие знамена. Предателя Янсена, одетого в турецкое платье, везли на тeлеге с помостом и виселицей, под которой стояли два палача. На груди голландца висела доска с надписью: «Христианам злодей». За ним шли пленные турки в белых одеждах.
Народ дивился на царский въезд, но без радости. Отплевываясь и крестясь, москвичи смотрели на статуи эллинских дьяволов, на пьяницу, возглавлявшего процессию... Больше всего возмущались, что царь шествует в немецком платье и пеший. Люди толпились вдоль улиц и молча провожали взглядами колонны войск.
Янсен был казнен позже, четвертованием. По словам очевидца, ему «руки и ноги ломали колесом и голову на кол воткнули».
